Кэтрин Куртц - Скорбь Гвиннеда

- Если это так важно, то я согласен, - сказал Целитель. - В конце концов, это не более опасно, чем то, что делают многие наши люди ежедневно.

- Дело не в том, - проворчал Джорем. - Просто это не для женщины.

- Так я и не пойду как женщина, - воскликнула Ивейн. И прямо у них на глазах лицо ее начало меняться.

Метаморфоза произошла не вдруг. Воздух перед Ивейн замерцал искрами и сгустился дымкой. На ней было неприметное серое одеяние, какое носили многие в убежище, и сейчас она натянула на голову капюшон, закрыла лицо руками и наклонилась. У Джорема, которому уже доводилось видеть подобное и прежде, лишь слегка перехватило дыхание - он уже знал, кого сейчас узрит перед собой. Кверон же, судя по всему, не ожидал ничего необычного, когда Ивейн начала ткать свое заклинание - но когда она наконец отняла ладони от лица. Целитель вскрикнул и едва не отшатнулся при виде бородатого незнакомца с черными, как уголь, глазами.

- Боже мой! - Кверон, едва ли не помимо воли, перекрестился. - Это...

- Отец Кверон Киневан, позвольте представить вам брата Джона, - сухо произнес Джорем. - Если не считать меня, Раиса, покойного короля Синхила и одного из моих собратьев-михайлинцев, мне кажется, больше никто не видел этого монаха в лицо, хотя очень многие разыскивали его перед канонизацией Камбера.., включая также и вас, как мне кажется.

- Брат Джон... - Целитель церемонно поклонился, прижав правую руку к груди. Казалось, он до сих пор не может поверить собственным глазам. - Так вот каким вас увидели Синхил и лорд Дуалта в ту ночь, когда Камбер принял в себя память Элистера?..

"Брат Джон" смиренно опустил глаза, затененные длинными ресницами, и слегка нагнул голову.

- Простите, ваша милость, но я всего лишь необученный монах и ничего не смыслю в высоких материях, - произнес он голосом, ничем не напоминавший голос Ивейн. - Но мне и правда показалось, будто в комнате был еще кто-то помимо отца-настоятеля. И даже... - Тонкие губы растянулись в ироничной усмешке, - ..показалось, что в комнате было несколько человек, которых мы здесь совсем не ждали. Весьма неудачное обстоятельство, должен признать.

Против воли, Кверон засмеялся.

- Да, уж мне-то вы точно здорово осложнили жизнь своим исчезновением. Но ведь в этом же и был весь смысл, верно? О, в какой же узел мы сами себя запутали!..

- А теперь запутаемся еще сильнее, если Ивейн отправится в Ремут как брат Джон, - заметил Джорем.

Бородатый монах пожал плечами - и тут же вновь превратился в Ивейн.

- Но нужно ведь мне какое-то иное обличье, чтобы без помех пройти в базилику. Вы сделали бы то же самое, если бы сами отправились туда. Так зачем тратить силы на создание нового обличья? Вряд ли Дуалта окажется там, а Джаван никогда не видел "брата Джона".

На подготовку встречи ушло несколько дней.

Приближалась пасхальная неделя, а значит, в базилике день напролет сновали люди, большей частью монахи, незнакомые отцу Бонифацию - именно так, как вскоре узнала Ивейн, звали настоятеля. Среди стольких новых лиц хрупкий, невысокий монашек с темно-серой рясе Ordo Verbi Dei ни у кого не вызывал подозрений.

Бородатый клирик несколько дней подряд приходил к мессе, опускался на колени в дальнем конце церкви и даже не подходил к святому причастию.

Он также не делал никаких попыток приблизиться к закутанному в черный плащ принцу, который также ежедневно присутствовал на службе вместе со своим пажом, - но исподволь зорко наблюдал за ними, словно стараясь запечатлеть в памяти все детали.

На третье утро принц со своим спутником опять были здесь, но что-то в манере пажа, в том, как он нервничал и суетился, подсказывало, что у этих двоих, вероятно, есть на день и какие-то иные планы, кроме богослужения. По окончанию мессы, когда священник со служками прошел в ризницу, Ивейн неслышно двинулась по центральному нефу к королевской ложе. Джаван все еще стоял на коленях, склонив голову в молитве, но, заслышав шаги, удивленно поднял глаза на чернобородого молодого монаха, который сперва поклонился алтарю, а затем опустился на одно колено перед принцем.

- Прошу простить, что помешал, ваше высочество, - послышался его голос, - Наш отец-настоятель поручил мне передать вам этот освященный медальон и его благословение. У воина Христова должен быть такой покровитель.

И монах подал принцу какой-то серебристый кружочек. Джаван протянул руку, и тот на миг коснулся его ладони. Тут же острое покалывание предупредило принца, что необходимо сохранять спокойствие - а затем в голове его прозвучал безличный приказ:

- Ступайте в комнату священника, когда я уйду, и ждите там.

Потрясенный, Джаван даже не сразу взглянул на медальон, лишь сжал кулак и опустил голову, бормоча слова благодарности, когда монах перекрестил его, даруя обещанное благословение. Едва он ушел, Карлан тут же придвинулся ближе и вытянул шею.

- Что такое? Что он дал вам?

Джаван посмотрел на медальон и увидел, что там запечатлен образ святого Михаила, затем передал его Карлану, воспользовавшись кратким прикосновением, чтобы задействовать в его сознании заранее заложенные установки.

- Это просто святой Михаил, - отозвался он равнодушно.

- Святой Михаил? - пробормотал Карлан удивленно, подбросив медальон на ладони. - С чего ради он дал его вам? Или вы думаете, это был михайлинец?

Джаван покачал головой, хотя в душе был совершенно уверен, что если незнакомец сам и не михайлинец, то, по крайней мере, послан кем-то из них скорее всего, Джоремом.

- Ты же слышал, Карлан, - произнес он спокойно. - Он же сказал, что такой покровитель должен быть у воина Господня. Если я все же найду религиозное призвание, разве это не сделает меня в каком-то смысле воином Христовым?

- Ну, наверное, - ответил Карлан. - Интересно, кто он такой? Думаете, отец Бонифаций с ним знаком?

- Вполне может быть. - Джаван сунул медальон в карман и поднялся на ноги, - Пойдем и спросим у него. Мы можем подождать у него в покоях.

- Ладно, только недолго. Сами знаете, как граф Ран бесится, когда вы опаздываете к королевскому выходу.

- Ну, раньше полудня они не начнут. - С этими словами Джаван направился к двери, и Карлан последовал за ним. узкий коридор был сырым и тускло освещенным, здесь горел один-единственный светильник в нише у двери в ризницу, в самом дальнем конце коридора. Вход в жилые покои находился ближе, слева от Джавана, и он, сперва постучавшись, уверенно отодвинул засов и вошел, не обращая внимания на гул голосов, доносившихся из ризницы.

Он ожидал увидеть здесь если не Джорема, то хотя бы этого странного монаха, но в комнате было пусто. В камине справа весело потрескивал огонь, отбрасывая золотистые отблески на выскобленный пол и кровать, застеленную меховым покрывалом; окно напротив было завешено тяжелыми шерстяными шторами, почти не пропускавшими дневной свет.