Адам-Трой КАСТРО - Журнал «Если» 2003 № 01

— Окно сломалось, — объяснил я. — Заклинило в положении «полная прозрачность».

— Полная прозрачность? Прекрасно! — Он вскочил, стремительно подошел к окну и сорвал шторы.

В комнату хлынул солнечный свет. Я отпрянул и поспешно повернулся спиной к окну.

— Идите сюда! — гаркнул безумец. Я не пошевелился, и тогда он злобно прорычал: — Идите или, клянусь, я буду стрелять!

Он и впрямь был готов выстрелить: я понял это по его тону. Меня пробрала дрожь.

Я встал, прищурился и робко шагнул к окну.

— Посмотрите туда, — велел лазутчик.

Я посмотрел. Меня охватили ужас и дурнота, голова пошла кругом. За окном простиралась пустыня, залитая ярким сиянием. Синева, далекий горизонт, а внизу — серый шлак.

— Видите? — сердито спросил лазутчик. — Мы высоко, но приглядитесь. Видите зелень? Знаете, что это значит? Там опять появились растения! Пока их немного, но они уже возрождаются. Уровень радиации понизился, и деревья ожили.

О эта сила внушения! Да еще обостренная восприимчивость и страх: ведь рядом со мной был вооруженный преступник, а за окном простиралось сияющее, слепившее глаза ничто. В общем, мне даже показалось, что я и впрямь вижу зеленые крапинки.

— Ну, разглядели? — спросил парень.

— Погодите, — сказал я и подался поближе к окну, хотя мое естество упорно тянуло меня в противоположную сторону. — Да! Да, вижу! Действительно зелень!

Лазутчик испустил долгий вздох, исполненный муки и благодарности.

— Значит, теперь вы знаете, что я говорю правду. Там безопасно. Моя уловка сработала: лазутчик впервые утратил бдительность. Я вихрем ринулся на него и заломил ему руку. Шпион вскрикнул и выронил пистолет. Я провел прием классической борьбы, затем развернулся, присел и приемом дзюдо перебросил противника через себя, припечатав его к полу. И, наконец, ударил его указательным пальцем в хорошо известную мне точку на шее. Это было уже карате. Кровь в жилах лазутчика остановилась.

Военные кончили допрашивать меня только в три пополудни, и я опоздал к Линде ровно на пять часов. Армия разделяла мою уверенность в том, что человек этот действительно был шпионом и, вероятно, сошел с ума, когда его обложили в лифте. А снаружи, как заверили меня военные, по-прежнему опасно. И лазутчик лгал, говоря, будто провел у нас два месяца. На самом деле — не больше двух суток. А еще военные сказали, что нашли защищенную от излучения тележку, на которой приехал лазутчик и на которой намеревался вернуться в свой Проект, разнюхав все о наших оборонительных порядках.

Хотя у меня была самая уважительная причина для опоздания, Линда не простила мне неявку на утреннюю встречу и отвергла мое брачное предложение в весьма пространной речи, изобиловавшей разнообразными эпитетами.

Но я с немалым изумлением и облегчением обнаружил, что мое разбитое сердце срослось довольно быстро. Исцелению способствовало то обстоятельство, что, когда по Проекту разнеслась весть о моем героическом деянии, чуть ли не все наши девушки тотчас начали искать близкого знакомства со мной. Разумеется, среди них была и юная декольтированная дама из транзитной службы. Ведь я как-никак оказался героем!

Меня даже наградили медалью.

Перевел с английского Андрей ШАРОВ

Он пикировал с орбиты, направляясь к Вашингтону, округ Колумбия, — и чувствовал себя преотлично. Поерзав на сиденье, он усмехнулся через плексигласовый иллюминатор бодрящему, раскаленно-красному пламени из выхлопных дюз шаттла. Далеко внизу неестественную зелень генетически измененных лесов бороздили едва видные шрамы старинных дорог и линий минных заграждений. Длинными, узкими, подвижными пальцами он провел по корням коротко стриженных синих волос. Он не покидал орбиты больше десяти месяцев. Ассимиляция к орбитальному государству дзайбацу уже отслаивалась, будто краска, или отходила, как холодно-чешуйчатая змеиная кожа.

Восхитительно вибрируя, шаттл сбрасывал скорость. Пассажир устремил взгляд раскосых зеленых глаз на плутократа, спящего в соседнем кресле, и женщину, сидящую через проход. На ее лице застыло голодное выражение дзайбацурий… ах, эти пустые подернутые сеткой вен глаза! Похоже, у нее уже начались проблемы с гравитацией: она слишком много времени плавала вокруг осей вращения дзайбацурий, где сила тяготения всегда мала. Стоит им приземлиться, она за это заплатит: ох, как она станет шаркать от одного водяного матраса к другому, точь-в-точь беззащитная добыча… Он опустил взгляд. Его сложенные на коленях руки подергивались, словно кого-то когтили. Подняв их, он стряхнул с пальцев напряжение. Дурацкие руки…

Леса Мэриленд Пьедмонта скользили внизу, будто зеленое видео. До Вашингтона и лабораторий рекомбинации ДНК в Роквилле, Мэриленд, оставалось 1080 аккуратненько тикающих секунд. Он даже не помнил, когда в последний раз так развлекался. В его правом ухе нашептывал компьютер…

Шаттл сел на сверхпрочную посадочную полосу, и наземный экипаж аэропорта залил его охлаждающей пеной. Пассажир сошел, прижимая к себе саквояж.

Его уже ждал вертолет, присланный частной службой безопасности корпорации «Репликон». Во время перелета до штаб-квартиры «Репликона» в Роквилле он успел выпить коктейль, впитывая в себя приятные вибрации внутренней обшивки вертолета. Под воздействием гравитации, свежего воздуха, мягкого освещения целые слои его личности уже начали распадаться.

Он столь же сладок, текуч, как внутренность гнилой дыни. Вот это называется текучесть, он скользкий, точно смазка… Повинуясь интуиции, он открыл саквояж и, достав из несессера механическую расческу, раздвинул ее переливчатым ногтем большого пальца правой руки.

Пуская черную краску, вибрирующие зубья пригладили и затемнили его по-дзайбацки синюю прическу.

Вынув крохотный штекер из гнезда слухового нерва в правом ухе, он отцепил компьютер-серьгу. Напевая себе под нос, чтобы заполнить пустоты в компьютерном шепоте, он открыл плоский кейс, установленный внутри саквояжа, и уложил микрокомпьютер на место, в защищенное гнездо. Внутри кейса имелось еще семь крохотных драгоценных капель, нашпигованных микроплатами, под завязку насыщенными продвинутым программным обеспечением. Подсоединив новую каплю, он вставил серьгу в бледную проколотую мочку. Тут же капля принялась нашептывать о его нынешних способностях — так, на случай, если он позабыл. Он слушал вполуха.

Вертолет приземлился в самый центр эмблемы «Репликона» на крыше четырехэтажного здания штаб-квартиры. Невидимка прошел к лифту. Откусив кусочек ногтя с правой руки, он бросил его в утопленный в стену анализатор биопсии, потом покачался на каблуках, с усмешкой ожидая, пока камеры и сонар его взвесят, просканируют и измерят.