Татьяна Минасян - Оборотная сторона

После того, как обе их кандидатуры были окончательно утверждены на «самом-самом высоком уровне» и названы в теленовостях, в Космический городок приехал Захар Волков. Он сердечно поздравил обоих «без пяти минут космонавтов» и потащил их в «Черную дыру», где к ним быстро присоединились два дублера и еще несколько добровольцев, не успевших уехать из центра. Одним словом, вечер, несмотря на отсутствие нормальной выпивки, прошел бурно и весело. Время от времени Лев посматривал на Захара, удивляясь его жизнерадостному настроению и той непритворной радости, с которой он болтал со старыми товарищами. В его представлении бывший кандидат в полет на Луну должен был теперь всю жизнь мучиться мыслями о том, кем он мог бы стать, если бы не испугался испытаний, и вообще чувствовать себя жалким и несчастным. Но как ни старался он отыскать на его лице признаки грусти, зависти или недовольства собственной жизнью, ничем подобным там даже не пахло. А еще через месяц Лев Райский стал первым человеком, ступившим на обратную сторону Луны. Он стоял внутри огромного кратера, который теперь наверняка будет назван его именем, смотрел на поднимающуюся перед ним горную цепь, освещенную ярким прожектором космического челнока под названием «Триумф», и понимал, что вот теперь, наконец, к нему пришло ощущение полного, запредельного счастья. Почему-то раньше он ничего такого не чувствовал: ни когда проходил последнюю проверку у врачей, ни когда поднялся в челнок, ни когда «Триумф» пересек земную орбиту и перегрузка сменилась долгожданной невесомостью… Головой вроде бы и понимал, что ему несказанно везет и что он просто обязан сходить с ума от радости, но особых эмоций почему-то не испытывал. И лишь теперь, когда он сделал первый шаг по этой серой каменистой поверхности, до него, наконец, дошло: это он, он, а не кто-то другой идет сейчас по единственному спутнику Земли, половина которого теперь будет принадлежать его стране.

— Лев Борисович, ответьте! — в шлеме Райского зазвучал обеспокоенный крик напарника, заставивший его выйти из задумчивости. — Лев Борисович, вы меня слышите?!

— Да, Николай, прекрасно тебя слышу, — поспешил он отозваться.

— Я вас три раза вызывал! — теперь в голосе Петрова слышалась не тревога, а обида. — Вы камеру не включили, мне здесь ничего не видно! Вы что, замечтались там?

— Ага, замечтался, — не стал отрицать Райский и включил встроенную в шлем видеокамеру, передающую изображение в челнок. Николай пробормотал что-то насчет «бессовестных начальников», но Лев эту реплику великодушно проигнорировал. Петров страшно переживал, что право первого выхода на лунную поверхность досталось не ему, а его старшему коллеге, и, естественно, был зол, что не может увидеть Луну хотя бы на экране, раз уж из «Триумфа» его пока не выпустили. Ничего, еще нагуляется по Луне, на корабль не загнать будет!

Лев стал медленно, старательно рассчитывая каждое движение, поворачиваться на месте, позволяя оставшемуся в челноке напарнику увидеть все, что было вокруг. Ослепительно-яркие лучи прожектора выхватывали из темноты часть серой замыкающейся в круг горной цепи и такая же серую, почти совсем гладкую поверхность вокруг корабля. А все, что находилось за пределами световых лучей, скрывал непроницаемый мрак, и точно такой же мрак нависал над ними сверху, и казалось, что во всем мире существует только эта маленькая каменистая площадка с стоящим на ней челноком и примыкающим к ней горным хребтом, а вокруг нее нет ничего, кроме пустоты. Райский сделал несколько шагов по направлению к «стене» кратера и снова остановился, глядя на нее задумчивым взглядом: далеко она была от корабля или не очень, понять было невозможно. Он обернулся и точно так же попытался определить расстояние до челнока. Это тоже оказалось непросто, но здесь ему немного помогла цепочка его собственных следов, отпечатавшихся на пыли так четко, словно он прошелся по влажному песку.

— Коля, выключи на секунду прожектор, — попросил Лев, и кусочек освещенного мира, в котором он находился, тут же исчез. Все вокруг заполнила вязкая черная темнота. Впрочем, нет, не совсем все: запрокинув голову, Райский увидел, как над ним одна за другой зажигаются звезды, сначала самые яркие, а потом все более слабые. Он не знал, чему больше удивляться — невероятной яркости этих сверкающих точек или их огромному количеству — и жалел, что с этого места нельзя увидеть Землю, которая на другой стороне Луны занимала полнеба и даже ночью освещала ее ярким голубым светом…

Николай, любуясь этим невероятным пейзажем на мониторе, лишь восторженно ухал — более членораздельная речь у него получилась, лишь когда пришло время звать Райского обратно в челнок на сеанс связи с Землей. Лев заспешил назад, радуясь, что постепенно привыкает к маленькой силе тяжести. Что, впрочем, не помешало ему споткнуться перед самым кораблем и некоторое время безуспешно пытаться встать, чувствуя себя перевернувшимся жуком. Но, в конце концов, он справился и с этим и вскоре уже выбирался из скафандра в наполненном воздухом шлюзе. Петров стоял рядом, готовый, если понадобится, помочь начальнику, и приплясывал на месте от нетерпения. В рубке их ждал мерцающий экран, по которому бежали черно-белые полосы, с каждой минутой становящиеся все более прозрачными, так что за ними постепенно начинало проявляться лицо сидящей в большом мягком кресле женщины.

— Райский, Петров, доложите обстановку, — заговорила она, когда картинка на мониторе прояснилась окончательно. Лев придвинулся вплотную к экрану, оттеснил рвущегося к нему помощника и заговорил, безумно жалея, что этот его отчет получится слишком коротким. Собственно, ему пока и рассказывать-то было особо не о чем: вышел из корабля, прошелся туда-сюда по кратеру и вернулся. Но Виктория Мон и этот краткий рапорт слушала предельно внимательно, и через три секунды после того, как Райский закончил, отраженные от спутников радиосигналы донесли до него ее ободряющий ответ.

— Начинайте выполнять программу и докладывайте обо всем, что увидите, — произнесла она сухим ровным тоном, после чего вдруг слегка, одними уголками губ улыбнулась. — Ребята, вы молодцы. О вас сейчас думает вся Земля, и все желают вам удачи. В вас даже маленькие дети играют, я сама сегодня это видела! Николай Петров захихикал и Виктория, услышав через три секунды его смех, позволила себе более явную улыбку:

— До связи, мальчики. Вы даже не представляете, как мы все вами гордимся. Не выпустить после всего этого Николая «погулять» по Луне было бы слишком жестоко, и Райский, тщательно проверив скафандр своего юного напарника и велев ему постоянно держать связь с челноком, отправил его устанавливать в кратере необходимые измерительные приборы. Оставшись в одиночестве, он некоторое время он смотрел на экран, куда теперь передавалось изображение с камеры Петрова, но вскоре ему это надоело: все то, чем сейчас любовался второй пилот, он и сам видел полчаса назад. М-да, милейшая ситуация — стоило ли лететь в космос, чтобы потом маяться там от скуки?! От нечего делать Райский принялся проверять, как работает техника на «Триумфе». Убедившись, что с кораблем все в норме, он послал запрос на летающие вокруг Земли автоматические станции — раз уж ему не суждено увидеть родную планету из космоса, то хоть узнает, как там на ней с погодой и прочими делами. А взглянув после этого на часы, чтобы засечь время до получения ответа, обнаружил, что напарник гуляет по лунной поверхности уже больше двадцати минут, причем к установке техники он еще даже не приступал, а вместо этого отошел довольно далеко от корабля в сторону гор.