Татьяна Минасян - По-любительски

Маленькая квартирка на семьдесят четвертом этаже одного из старых окраинных небоскребов меняла свои «обличья» не реже, чем раз в несколько месяцев. Ее стены видели самые разные эпохи и самые невероятные ситуации. Целых полгода она была морским дном, освещенным слабым, колеблющимся зеленоватым светом и усеянным огромными раковинами, гладкими камнями и прочими подводными «атрибутами». Затем обе ее комнаты перевоплотились в сказочные лесные полянки, на которых росли маленькие елочки и огромные, ненамного ниже этих елочек, мухоморы. Потом перегородка между комнатами была самым варварским образом выломана, и получившееся из них одно большое помещение превратилось в бальный зал старинного особняка, ярко освещенный множеством свечей и оформленный в стиле далекого девятнадцатого века. Но и в таком виде квартирка оставалась недолго — не прошло и двух месяцев, как светлый зал с начищенным до блеска паркетом сменился жутким холодным подземельем с влажными каменными стенами, крошечными зарешеченными окошками под самым потолком и зловещими орудиями пыток по углам — к слову, довольно сильно напоминающими настоящие. А последние несколько недель квартира была кают-компанией космического корабля. Правда, по мнению ее хозяина, для того, чтобы полностью превратиться в корабль, ей чего-то не хватало. Чего именно, хозяин пока не понял, но из-за этого страдал и он сам, и все летевшие на этом импровизированном корабле «космонавты».

— Серж, кончай тиранствовать! — в очередной раз не выдержал его упреков самый старший из них, захлопывая толстый журнал и вставая из-за маленького журнального столика. — Все у нас нормально с декором. А если что-то и не так, ты потом сам все на компе дорисуешь! Честное слово, давай уже закончим с этой сценой, я домой обещал до десяти приехать!

— Не хочу я ничего дорисовывать! — с угрюмым видом пробормотал молодой мужчина лет тридцати с небольшим, опуская миниатюрную видеокамеру и оглядываясь вокруг. — Это же не гоблины в лесу, которых иначе никак не изобразишь, это просто космический антураж…

— Сейчас будет лекция. О том, что даже любительский фильм должен быть как можно более натуральным, — прокомментировал из угла другой человек, закутанный в роскошный темно-бордовый халат. — Потому что когда-нибудь именно это кино совершенно случайно попадется на глаза самому крутому в мире продюсеру, и он прискачет сюда, в эту берлогу, на белом коне и предложит нашему Сержу снимать настоящие фильмы для телевидения! Все находящиеся в комнате захихикали. Только одна молоденькая девушка в обтягивающем платье, сидевшая на подоконнике, возмущенно вспыхнула и бросила на язвительного артиста в халате полный ненависти взгляд.

— Костя, но так действительно иногда бывает! — громко произнесла она, ни к кому не обращаясь. — Они на самом деле ищут талантливых режиссеров. Скачивают любительские фильмы и смотрят. А потом звонят автору и приглашают на работу. И Сержу тоже когда-нибудь позвонят! Ее большие глаза с длинными ресницами метали молнии, и актер по имени Костя, улыбаясь, поднял руки:

— Сдаюсь, сдаюсь! Серж, у тебя просто замечательные родственники! Вот бы мои так за меня заступались!

— И ничего тут нет смешного… — еле слышно пробормотала себе под нос мгновенно засмущавшаяся девушка.

— Да не смеюсь я над нашим ненаглядным! — поспешил заверить ее артист. — Если уж кого и правда возьмут на телевидение, то наверняка его. Спецэффектами в фильмах не злоупотребляет, чернухи у него нет, обнаженку тоже не снимает… Смотри, Серж, как бы тебя и правда на официальный канал не зазвали!

— Главное, чтобы он там за всех нас замолвил словечко, — глубокомысленно произнес артист, обозвавший режиссера тираном. Серж бросил на него какой-то настороженный взгляд и словно бы хотел что-то сказать, но потом, махнув рукой, снова поднял камеру:

— Ладно, давайте и правда доснимем, а то поздно уже, — проговорил он каким-то жалким и неуверенным тоном. Артисты и другие его помощники удивленно переглянулись: все они снимали вместе с Сержем уже далеко не первый фильм и хорошо знали своего командира. Иногда он бывал вспыльчивым, иногда проявлял редкое занудство, а порой, когда у него что-нибудь не ладилось на основной работе, становился по-настоящему вредным, но так резко, как сегодня, его настроение не менялось еще никогда.

— Серж, ты что, обиделся? — Константин подошел к нему поближе. — Извини, если так. Я и не думал над тобой смеяться. Я правду сказал: мы все верим, что ты можешь пробиться в официальные режиссеры. Рано или поздно тебе действительно это предложат. Серж вздохнул и посмотрел на друзей совершенно беззащитными глазами:

— Да мне, собственно, уже… Сегодня утром. В комнате повисла пауза, достойная самых знаменитых театров и кинофильмов прошлого.

— Что уже? — испуганно спросила девушка, спрыгивая с подоконника и подбегая к режиссеру. — Что — утром? Тебе предложили снимать фильм? Настоящий?!

— Да, Марианна, предложили, — тихо ответил Серж, весь вид которого говорил о том, что сам он до сих пор не очень-то в это верит. Гробовая тишина в комнате сменилась диким визгом Марианны, сквозь который с трудом пробились не такие громкие, но не менее восторженные крики остальных:

— А что я всегда говорил?

— И все это время он молчал!!!

— Ты хоть наш-то фильм закончишь или прямо сейчас нас бросишь?

— Это уже точно решено или..?

— Марин, да прекрати ты визжать, я уже оглох!!! Потом Марианна повисла у Сержа на шее, опрокинув столик с журналами, а мужчины принялись с чувством колотить его по спине, после чего съемки фантастического фильма в этот день закончились: перебросив отснятые сцены из камеры в ноутбук, режиссер объявил, что до следующих выходных все свободны и могут расходиться по домам. Впрочем, «освобожденные» домой не спешили и заявили Сержу, что такое событие, как переход из категории режиссеров-любителей в официальное кино, необходимо отметить, а потому они прямо сейчас идут в ближайшее кафе. Где смогут в тихой и спокойной обстановке объяснить «будущему великому режиссеру Сержу Нуару», как вести себя на собеседовании с продюсерами, и рассказать, что им можно говорить, а чего говорить нельзя ни в коем случае.

— Вы же устали! Ты же обещал домой к десяти! Мне завтра трезвым надо быть!.. — слабо сопротивлялся «великий Серж Нуар», но друзья и слышать ничего не хотели, и вскоре вся съемочная группа уже сидела за столиком в уютном баре на десятом этаже того же небоскреба и громко поздравляла режиссера с «началом новой творческой жизни» и с «переходом на высшую ступень».

Несмотря на то, что выпито в кафе было немало, а за этим стихийно-организованным праздником последовала не менее утомительная головомойка от супруги, возмущенной его приходом домой во втором часу ночи, на встречу с продюсером Серж шел с достаточно ясной, хотя и немного побаливающей головой.