Татьяна Кузнецова - Беспокойное путешествие

"Я благодарен тебе несказанно, - горячо прошептал он. В его черных глазах блеснули слезы. - Ты настоящий друг!"

Молча ушел я к приятелю своему Сааби. Я не имел права раскрывать ему чужую тайну, но на душе у меня почему-то становилось все тяжелее и я признался: "Сааби, - сказал я. - Может быть, этой ночью я совершу плохой поступок. Я хочу, чтоб ты знал: выгоды я не ищу. Мне самому ничего не надо. Все, что сделаю - сделаю не для себя. Не спрашивай ни о чем. Давай сыграем в кости и пойдем сражаться с чучелом".

Он ничего не спросил, только внимательно посмотрел на меня, потом достал из мешочка кости и бросил их на стол. Благодаря моему приятелю Сааби я до сумерков и не вспомнил о Хиде и Эль Бабене. Он не позволял мне задуматься, а все говорил, говорил, так что я даже воскликнул: "Бурган тебя побери, Сааби! У меня в ушах звенит от твоей болтовни!" Он засмеялся и продолжал рассказывать байки, коих у него в запасе было предостаточно.

Но вот стало темнеть. Эль Бабен, улучив момент, подбежал ко мне и взволнованно спросил, иду ли я за Хидой. Я сказал, что скоро пойду, а ему велел отправляться к трактиру и ждать. Он ушел. Я махнул рукой Сааби, желая, чтоб он убрался в казарму и не маячил передо мной как богиня укора Веда. Он убрался. Я бесцельно сделал несколько кругов по двору, затем, когда небо стало темно-серым, пошел к дому бедняжки Хиды.

Стражники и в самом деле не обратили на меня никакого внимания. К тому же, в конце улицы вдруг, к моей удаче, появился маленький тощий тимит, издалека очень похожий на Эль Бабена, и парни все как один грозно уставились на него. Так что я спокойно подошел к стене, ловко перемахнул через неё и оказался в саду Хиды.

Ее я увидел сразу. Она медленно шла по тропинке; лунный свет указывал ей путь, матово блистая на её серебристом платье. Девушка оказалась настоящей красавицей. Длинные черные волосы струились по узким плечам и спине, белое лицо с точеными чертами было задумчиво или печально - я не мог разобрать, огромные темные глаза смотрели вдаль, сквозь листву и ветви. Наверное, она бы услышала, как я приземлился - ведь я не видел, куда прыгаю, а потому угодил прямо в кустарник, - но некая дума занимала её мысль и внимание; она даже не посмотрела в мою сторону, а продолжала медленно идти по тропинке, и скоро поравнялась со мной.

Тут я воспользовался советом Эль Бабена и выскочил подобно пантере. К моей великой досаде, при этом я успел сломать ветку какого-то дерева и, поскользнувшись на листе, грохнуться со всего маху на землю. Этими действиями я произвел немалый шум, однако все же добрался до Хиды как раз в тот момент, когда она начала оборачиваться. Короткую долю мига я видел недоумение в её прекрасных глазах. Затем левой рукой я обхватил её за талию, а правой зажал ей рот, и - поволок к стене.

Она не сопротивлялась. Позже, когда я стремительно бежал с ней по улице к трактиру "Снова запела старушка Айзекель", я понял, что она просто потеряла сознание, но сначала я подумал, что она каким-то образом приняла меня за своего хилого возлюбленного и с радостью замерла в его - то есть моих - объятиях.

Удача сопутствовала мне: два толстых стражника стояли в конце улицы и пили пиво из огромного меха, а остальные разбрелись кто куда и меня - хоть и с девицей на плече - не заметили вовсе.

Эль Бабен ждал именно в той нише, около входа в трактир. На другой стороне улицы стояла повозка, запряженная мощным приземистым вороным жеребцом. Лишь только я приблизился, агранец подскочил, молча и с непонятной мне яростью выхватил Хиду у меня из рук, довольно небрежно забросил её в повозку, следом вскочил сам и дал знак вознице трогать. Все, что я успел рассмотреть, был высокий капюшон этого возницы да горб на его спине. Да, и еще: повозка уже поворачивала за угол, когда я увидел, как фигура в белом приподнялась, повернулась к Эль Бабену, и... Раздался резкий короткий вскрик. Я побежал было следом, но потом остановился, ибо кто их разберет, этих женщин... Я вернулся в свою казарму, охваченный странным, весьма неприятным ощущением. Особенно это ощущение усилилось после того, как мой приятель Сааби поглядел на меня долгим взором и отвернулся...

Так свершилось похищение невесты. О девице Хиде на следующий день говорил весь город. Злоумышленника искали, но никто и ничего о нем не знал. Нерадивых стражей, конечно, прогнали вон. Люди, имеющие дочерей на выданье, заперли их на сто засовов. Пару лун спустя все в городе стало по-прежнему, но тогда... О, как же мне было совестно! Пусть я знал, что помог влюбленным сердцам соединиться, но какой же тревогой из-за этого был охвачен город!

Думаю, ты и сама понимаешь, Энна, что Эль Бабен в казарме более не появлялся.

Шли дни. Я стал раздражителен и угрюм. Сааби пытался отвлечь меня от мрачных мыслей, но даже ему это не удавалось. И однажды он мне сказал жестокие слова: "Ты сдался, парень. Уезжай отсюда". Через несколько дней я уехал...

Ну, вот мы и пришли, Энна!

- Да, - она не стала возражать против очевидного, - Но, Одинокий Путник, ты все же не закончил свою историю. Давай возьмем вина, мяса и хлеба, поднимемся в комнату и там ты продолжишь...

- О-о-о... - застонал Шон. - Да я в жизни столько не говорил! Дай мне передохнуть, жестокосердая! Не то у меня отвалится язык!..

- Не отвалится, - успокоила его Энна. - Ну, ступай к хозяину. Да помни: комната должна быть с двумя кроватями.

* * *

Женщины - странные существа. Сотворяя их, боги наверняка пребывали в шутливом настроении, ибо вселили в них полную уверенность в то, что мужчина создан лишь для их удовольствия и хозяйственных нужд. Вот тут Энна ничем не отличалась от своих сестер. Королевским жестом отправив спутника добывать снедь и комнату с двумя кроватями, она удобно расположилась за столом в углу большого зала и с любопытством начала обозревать приезжих.

Здесь были и агранцы, и тимиты, и багессцы, и троица северян с дикими красными лицами, и даже один чернокожий, судя по приличному виду - из Пунта. Шон оказался прав: на границе, где проходит торговый путь, было людно.

Все спокойно сидели, негромко переговариваясь между собой, пили пиво, ели баранину с бобами или простые лепешки с козьим сыром. Энна, облаченная в мужское одеяние, привлекла их внимание, но ненадолго. Эти странники всякого навидались в своей жизни, так что их могло бы удивить разве что появление здесь медведя с рогами. Те, что помоложе, все же пытались поймать Эннин взгляд, но пришел Шон, сел за стол, и они вновь занялись своей трапезой.

- Что? Будет нам комната? - спросила девушка, принимая из рук юного подавальщика огромное блюдо с бобами.

- Да, - кивнул Шон, - с двумя кроватями.

- Моя у окна, - быстро сказала Энна.

- Не знаю, есть ли там окно. Хозяин говорит, что все комнаты уже заняты, и нам с тобой он дает ту, которую обычно никто не берет.