Журнал «Если» - «Если», 2003 № 02

— А коты, как правило, алкоголь не выносят, — многозначительно сказал Ямщиков. — А видит он на самом деле. Только все в сером цвете.

— Ну да? — усомнился Голубев.

— А ты заметил, что у парня из нагрудного кармана черный фломастер торчит?

— Не-ет.

— Развивай наблюдательность, пригодится, — назидательно сказал Ямщиков. — А еще у него там книги на столе и телепрограмма, где тем самым фломастером подчеркнуто, что смотреть.

— Так это Настька могла подчеркнуть.

— Могла, — кивнул капитан согласно. — Теоретически.

— Ты, Петрович, кругом прав оказался. — Ерошин помахал компьютерной распечаткой. — Гражданка Морозных, она же Мороз, она же по мужьям, прикинь: Гречишкина, Иванова, Янаулова, Шмидт, Залойко, Тухватуллина. Трижды судима. Последний раз получила аж целых восемь лет, как злостная рецидивистка, за соучастие в разбойном нападении. Кинулась под машину инкассаторов, когда те от универмага отъезжали. Мужики дверцы открыли, повысовывались, тут их и постреляли из пистолетов. В головы и подмышки, мимо бронежилетов. Троих наповал, один еле выжил. Дело в Алтайском крае было, а срок она здесь тянула. В марте вышла и сразу к парню этому присосалась.

— Кто-то из зечек и подсказал такую малину, — махнул рукой Ямщиков. — В общем, договаривайся с начальством и садись в оперативную машину. Начинай отслеживать. Не сегодня, так завтра Змея на дело пойдет. Как увидишь с рыжим котом на руках, так и готовься брать.

— Слушай, а если она в подъезд войдет, как я вычислю, в какую квартиру влезла? — озаботился Ерошин. — На выходе брать?

— В квартиру не полезет, — заверил капитан.

— А как же…

— А вот так. Кота в форточку запустит. Кстати, ты с ним побережней там. Это такой, брат, кот ученый! Герасимом звать. Чудеса и тайны, одним словом.

— Погоди, ты же сам говорил, что коты не дрессируются, — младший опер ошарашенно уставился на старшего.

— Верно, так и есть. Но практика показывает, что поддаются управлению. Природный феномен, пока не объясненный с научной точки зрения.

— Ты, Петрович, мастер загадки шутить и шутки загадывать, — Саня смотрел искоса, недоверчиво и явно ожидал какого-то подвоха.

— Это что же, Змея кошачьей психикой рулит? Она приказывает, а Герасим этот рыжий шкатулки дербанит?

— Не Змея, другой человек. А Змея этим человеком рулит, потому что он у нее в зависимости оказался. И я так думаю: расстояние тут имеет большое значение. В пределах квартала, может, двух кот слушается, а дальше, пожалуй, сложности возникают.

— И ты, Петрович, веришь в кошачью телепатию? — Саня все еще ждал подвоха и не очень верил словам Ямщикова. — Вот, ты, допустим, умеешь мысли читать, это я сколько раз убеждался.

— Только без подхалимажа, пожалуйста, младший партнер. Я не читаю, я их просчитываю. Погоди, наберешься опыта, тоже научишься, дело нехитрое. Хотя раз на раз не приходится. Вот возьмешь Змею с поличным, она тебе сама все расскажет про кошачью телепатию и особенности черно-белого зрения.

Но Змея ничего не рассказала.

— Вывернулась, тварь! — Ерошин кипел от злости, когда описывал старшему товарищу свой провал. — Все ты точно, Петрович, вычислил. Вынесла рыжего на руках, пустила на травку в газон, а сама по подъездам подалась, квартиры прозванивать. Мы с Равилем потом показания с людей сняли. Короче, нашла квартиру с открытой форточкой на первом этаже, где никого не было, и кота под окошко отнесла. Как он туда сигал, нам из машины не увидать было. Но минут через десять она там в траве начала искать, золотишко собирала. Потом снова кота на руки и пошла прочь. Тут мы рядом и тормознули. А у нее ничего нет. А с нами понятые были, все, как полагается. Один и сказал, что она рукой махнула. Точно, в траве колечко блестит. А что толку?

— Толку никакого, — согласился Ямщиков, — раз при ней ничего нет.

— В общем, мороки на целый день, а результат — ноль. Привезли эксперта с металлоискателем, под протокол все собрали. Потом хозяев вечером на опознание предметов привезли. Бумаги исписали полпортфеля…

— А кот?

— А что кот? Кот ученый, — уважительно сказал Ерошин. — Мы еще только тормозили, а он уже вырвался у нее из рук — и в кусты. Смеяться будешь, но узнал он меня. Помнишь, как мы с тобой шли, а он из окошка пялился? Моментально вычислил, кто я такой. Змея только потом сообразила и вещдоки скинула. Но я ее, стерву, достану. Как думаешь, не сбежит она теперь?

— Не из тех, кто с перепугу лакомые куски бросает, — Ямщиков потер подбородок. — Затихнет на какое-то время. Будет круги выписывать, чтоб слежку высветить. Может, парня начнет на коляске вывозить. Тут разные варианты возможны. Наглая она чересчур, чтоб вот так просто от кормушки отвалить. Понаблюдать бы за ней.

— Ну да, понаблюдаешь, — Саня увял окончательно. — С меня полковник и так семь шкур спустил за этот прокол. Сейчас и слышать не хочет.

— Ничего, — успокоил его Ямщиков, — полковнику тоже не все докладывать следует.

Прошла неделя. Ни одной странной кражи в районе за это время не случилось. Змея притаилась.

На рассвете Ямщиков топал по пустынному спящему городу. Он был доволен собой. Две ночи косил под раздолбая, тусовался с бомжами, делал вид, что пьет гнусную паленую водку и прикидывался дураком. Отследил все-таки, как в частный гараж перекидали из грузовой «Газели» три десятка коробок с ворованными компьютерами — целый компьютерный класс. И номер машины срисовал, и парней, что трудились под покровом светлой июльской ночи.

Спать хотелось, и он не сразу сообразил, что идет знакомым переулком. Вот за этим домом на противоположной стороне двора живет Костя Андреев со своим Герасимом и Змеей-воровкой. Надо выспаться и зайти к парню. Тем более, что Ямщиков связался со знакомыми «афганцами», и те пообещали, что их организация возьмет над парнем шефство.

В траве газона сбоку от проезжей части он наметанным глазом засек что-то рыжее. Словно бросили старую лисью шапку. Сердце опера екнуло и заныло. Рыжий Герасим, скрючившись, лежал в сырой зелени. Шерсть слиплась от росы. Раскрытые желтые глаза остекленели и поблекли. Пасть оскалена.

Не веря своим глазам, Ямщиков медленно подошел, надеясь, что ошибся. Но это был тот самый кот. Опер осторожно тронул его носком кроссовки. Тельце уже успело окоченеть.

Капитан на своем веку перевидал горы трупов. Всяких. Испытывал, бывало, при этом и гнев, и ярость, и отвращение. Но такой жалости — беспомощной, бессильной — никогда. Он растерянно огляделся и сразу представил, как это все случилось.

Ночь. Стремительно летящая машина. И кот, застигнутый врасплох на голом асфальте. Ослепленный ярким светом фар, он замер, а когда рванулся к спасительной обочине, было уже слишком поздно. Его ударило, смяло, отбросило на траву…