Николай Ларионов - Тишина

- А Брянская дивизия? - снова кричит Крутояров.

Лапицкий усмехается:

- В Брянске.

Крутояров быстро идет к столу.

- Товарищ Быстров, в этой комнате все коммунары. К чорту митингацию! Военный штаб организован и ждет дела.

Быстров выпрямляется над столом и тяжело проводит ладонью по лицу, как бы сгоняя усталость.

- Истине надо смотреть в глаза. Когда я говорил, что нас мало, я не говорил против борьбы. Бороться мы будем до конца.

Поднялся, раскачивая могучие плечи, немец Краузе - начразведот ЧК.

- У насс пьять пулемет. Дер диабель, ним ден путч!.. Я старий пулеметшик, о... о!.. Будет целий команда. Вин брехен зи ви глясс!.. С верху внисс, по улисс, поливать, как кишка.

--------------

Военный штаб заработал.

С городского телеграфа Лапицкий давал депешу в Брянск Белевичу:

"Снявшиеся фронта полки шестьдесят семь зпт шестьдесят восемь прибыли эшелонах станцию зпт выгрузились зпт выставлены пулеметы тчк Ежечасно ожидаем выступления тчк Городе пока спокойно тчк Наши силы ничтожны зпт получите ответственные полномочия требовать помощи кавдив экстренном порядке тчк".

Крутояров помчался по районам организовывать, устанавливать связь, вооружать. К ночи лошадь его околела.

Уком превращался в вооруженный лагерь. У себя в кабинете, вдруг как-то сплющившемся, утонувшем в махорочном дыму, Быстров раздавал коммунарам оружие. Было тихо. Лишь, как ремни огромного динамо, шелестели шаги приходящих, трещали револьверные барабаны, щелкали затворы винтовок.

Один Краузе, возбужденный до предела, организуя пулеметную команду, оглушительно ругался на родном языке.

... И зацветали окна человечьими лицами - одно в одно. Хмурью стягивались брови, пелена ложилась на губы. Только горящие светляки глаз падали за окна на улицы, а улицы, одеваясь в предвечерье, уже чуяли.

Радио губ несло по городу слова, обрывавшие сердце:

... Где, где?..

... Что?.. Откуда?..

... Идут... идут...

... Т-с... с!..

Глубоким вечером, когда уличную тишину прорезал переклич свистков между заставами, когда тягучее радио губ вогнало обывателей в насиженные квартиры и в домах стало темно, на площадь выбежал человек в распахнутом пальто, без шапки, и, приложив руку рупором к губам, надрывно крикнул в мертвые окна укома:

- В партейном клубе арестовали коммунистов! Пошли на тюрьму-у-у!

Быстров приказал задержать кричавшего, но, когда посланные спустились вниз, человек исчез.

Невдалеке шумно лопнули первые выстрелы.

--------------

XII.

В тишину чугуном.

У тюремных ворот лежала связанная охрана.

Пригрозив начальнику тюрьмы смертью, мятежники потребовали ключи.

Коридор был узок и темен. Стали жечь бумагу и щепки, найденные во дворе. Гремели ключи.

- Вылетывай, братва!

- Жив-ва-а!

- Кто хош - оставайсь!

- Крысам на вечерю.

- Братишки, у кого хлеб есть, свистни!

- У комиссаров.

- Хо-хо-хо!

- Всех распатроним к... матери!

Из захарканных клеток выползало человеческое отрепье.

- За што в отсидке?

- За то, за се - сами понимаете.

- И совесть не берет?

- Протухла в прошлом годе!

- Хо-хо-хо!

От тлеющей бумаги черная гарь оседает на лица. Грохочут засовы. Покрывая гул, кто-то кричит:

- Эй, кто стрелять могет, крой во двор, получать амуницыю!

Мятежная толпа разлилась по городу. Задребезжали стекла, на улицах хлопали беспорядочные выстрелы. Окраинами, чмокая в глинистой топи, карабкались к центру пулеметы, шли отряды повстанцев.

--------------

К утру уком был в мятежном кольце.

Быстров, стоявший ночь у окна, пошатываясь, подошел к столу, грузно опустился в кресло, положив голову на вытянутые руки: казалось, он засыпал.

За окнами звенела тишина. Широкие щеки площадей замлели под утренними поцелуями солнца.

Вбежал Крутояров.

Воротник его кожаной куртки был прострелен и дымился.

- В парке установили орудия... Нам нужно выйти отсюда!

Быстров поднял голову.

- Я устал... Я очень устал и плохо соображаю. Мне кажется, если выйти отсюда, то... смерть.

Внизу дробно застучали пулеметы. Крутояров бросился к окну:

- Это пулеметчики Краузе. Смотри, Николай!

На площадь с двух сторон выходили повстанцы. Несколько человек упали один за другим, остальные раскинулись цепью. У многих сбоку болтались котелки, на них дрожали солнечные зайчата.

- Их целая армия, - задумчиво проговорил Быстров, сдвигая брови. Откуда они берутся! Если...

Взрыв сотряс стены. Посыпались стекла. С потолка клочьями свисла штукатурка.

- Первый... - прошептал Крутояров. - Из парка...

Лицо Быстрова покрывалось алыми пятнами. Обернувшись к товарищам, столпившимся у дверей, он крикнул:

- Немедленно, все наверх! Ни одного здесь!

На площади вдруг стало тихо. В зияющие дыры окон, подхлестываемая ветром, вползла пороховая гарь.

Быстров сжал кулаки.

- Почему замолчали пулеметы?

И в тишине произнес кто-то внятно:

- Краузе... убит.

Внесли носилки. Краузе с обнаженной грудью, залитой кровью, лежал кверху лицом. Голубые глаза были светлы.

Быстров подошел к носилкам и опустился на колени.

- Товарищ... Прощай, друг!..

... Комната пустела. В широком солнечном луче перекатывалась пыль.

- И меня убьют... - тихо сказал Крутояров, отворачиваясь к окну. - Я знаю... я знаю...

--------------

XIII.

Полковник-невидимка.

К двум часам дня осажденные сдались.

Первые десять человек, пропахшие порохом, вышли на площадь. Озверевшие повстанцы окружили их:

- Бей эту сволочь!

- Ага!

- Слаба кишка супротив армии!

- Прикладом их, прикладом!

- Ишь, гад брюхатый... Комиссарчик, гришь?

Кто-то ударил Крутоярова обрезом наотмашь: Крутояров крикнул, закрыл лицо и мешком свалился на камни. Быстров кинулся к нему. Коренастый красногвардеец угрожающе замахнулся кольтом:

- Отойди, жид!

Быстров выпрямился. Запекшиеся губы его дрожали от бешенства. С виска капала кровь.

- Ведь это... Что же это?..

И крикнул вдруг из последних сил, развернув руки:

- Бейте здесь! На месте!.. Эй, вы!..

В толпе загоготали:

- Ишь ты!

- Нервенный человек, што и говорить.

- Да ты дай ему, товарищ, по кумполу!

- Пра... Чего измываться-то?

Пленников повели, окружив стальной щетиной штыков. Смерть стояла перед глазами. На улицах, между тем, собрались любопытные, тыча в арестованных пальцами.

Толпа увеличивалась, послышались торжествующие возгласы:

- Так их, так солдатики!

- Спасибо!

- Ура!

Избивая прикладами, коммунаров доволокли до тюрьмы. Каменная коробка зловеще оскалилась черными впадинами решетчатых окон.

Впускали поодиночке.

Быстрова втолкнули в камеру. Вдруг почернев, он прохрипел, хватая руками воздух:

- Воды... немножко...

И упал на грудь Лапицкого.

--------------

В 23 часа Советская власть в городе пала. В 23 часа 10 минут по всем проводам была разослана телеграмма: