Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

- Надобно доучить его грамоте, господин Иммани, - сказал Андарз.

Иммани покраснел от обиды, как рак, брошенный в кипяток.

- Я доучу его грамоте, - сказал огромный Теннак.

Через десять минут Нан вернулся: нити кружев его кафтана намокли и прилипли к темно-красным обшлагам, как бывает, если прижать к себе плачущего. Андарз проводил эти мокрые рукава завистливым взглядом.

Уже подали сладкую дыню, и орешки, сваренные с маслом и сахаром, когда Андарз спросил, о чем Нан беседовал с господином Нараем.

- О, - сказал Нан, - он поручил мне обработку проекта об украшении города.

- И какие практические меры он предлагает?

Нан усмехнулся.

- Я еще не дочитал до конца. Я застрял на седьмой странице, где господин Нарай делится своими познаниями в зоологии и сообщает, что животное под названием "небесный огонек" имеет черную блестящую шкурку, и, в присутствии императора склоняет свою голову, а в присутствии злого чиновника закрывает глаза лапками и поворачивается к нему спиной. Где-то там в конце было про запрет есть на городских площадях фиги, и заплевывать мостовую косточками.

- А причем здесь животное? - ошеломленно спросил Андарз.

- Вот и я тоже читал и думал, - причем здесь животное, - усмехнулся Нан.

- Черт знает что, - сказал Андарз, - Ивин, вы когда-нибудь слыхали о животном "небесный огонек"?

- Конечно, - сказал секретарь, - с пяти лет и до пятнадцати. У нас в деревне шаман все о нем рассказывал. Я полагаю, что господин Нарай употребляет имя этого животного метафорически: как преамбулу для государственных постановлений.

- Государственные постановления не нуждаются в метафорах. Они нуждаются в здравом смысле, - пробормотал Андарз, страдальчески сморщившись. - Все, господа, прошу меня извинить, - у меня болит голова. Мой дом - ваш дом, располагайте всем.

И с этими словами императорский наставник быстро встал и вышел из зала.

Шаваш, в своем уголке, подумал, что господин Нан, конечно, небрежно высмеял указ Нарая, но ничего не сказал о его содержании. И что когда указ выйдет, господин Андарз не сможет упрекнуть Нана за то, что тот скрыл от него свое участие в указе.

Господин Иммани заторопился переодеться в дворцовую одежду, и Нан сказал, что подождет его в саду.

В глубине сада тек заколдованный источник, уничтожающий все грехи: так, по крайней мере, извещала надпись на источнике. Около источника Нан заметил секретаря Теннака: варвар сидел верхом на желтом камне и лущил дынные семечки. Он уже заплевал всю траву вокруг.

- Почему вы так ненавидите Иммани, - спросил Нан Теннака.

- В этом человеке совести не больше, чем костей в медузе, - ответил Теннак.

Молодой чиновник недоверчиво засмеялся.

- И все?

- Ага.

- Скажите, Теннак, кем был Иммани до того, как он перешел в дом Андарза?

- Секретарем Савара.

- Секретарем Савара или его любовником?

Варвар встал с желтого камня и справился:

- Что вы хотите сказать?

Нан тоже поднялся на ноги:

- Я хочу сказать, мягко произнес Нан, - что вы в конце-концов обнаружили, что убили не того человека. Что наместник Савар мог, конечно, увешать трупами берега реки или бросить пленников в ров и засыпать их землей: но что совет перебить на пире варварских вождей он получил от своего молодого любовника Иммани. И...

Нан не договорил: варвар одной рукой взял чиновника за плечо, а другой крепко и страшно ударил его в лицо. Послышался треск раздираемой ткани: Нан пискнул и сел на землю, а кусок кружевного оплечья из кафтана чиновника остался у Теннака в лапе. Теннак повернулся и пошел прочь. За поворотом дорожки он встретил Иммани.

- Эй, - сказал Теннак, - там сидит этот чиновник, Нан, подберите его.

- А что с ним? - встревожился Иммани.

- Ушибся, - сказал Теннак.

- Обо что?!

- О мой кулак.

Секретарь Иммани нашел Нана вполне живым: молодой чиновник купал лицо в источнике. Он встряхнулся, как утка, вынул из рукава расческу, пригладил волосы, и предложил Иммани свой паланкин. Тот, сгорая от любопытства, согласился.

В паланкине Нан откинулся на подушку и, вынув кружевной платок, время от времени промакивал нос, из которого сочились кровь и сопли. Искоса он поглядывал на Иммани. Иммани сиял от удовольствия, что путешествует с высоким чиновником: секретарь был, как всегда, надушен и одет с тщанием, если не с кокетливостью. Нан представил себе, каким хорошеньким было его капризное, женственное лицо двенадцать лет назад. Интересно, Андарз взял к себе любимца своего брата только потому, что об этом просил умирающий Савар, или и сам положил глаз на Иммани? Впрочем, господин Андарз только что женился и написал для женщины цикл стихотворений. Андарз не такой человек, чтобы молчать о том, что может шокировать публику. Но самое странное - Нану показалось, что он задал Теннаку не тот вопрос об Иммани, и что Теннак расквасил ему губу именно затем, чтобы убедить, что вопрос был именно тот и попал в точку.

- Однако, - сказал Нан, - этот Теннак не так силен, как кажется. Удивительно, что в одиннадцатилетнем возрасте он смог убить такого сильного человека, как Савар. Неужели нельзя доказать, что рана была не смертельной, и что наместник Савар ни за что бы не умер через десять дней, если бы за ним не взялся лично ухаживать его любящий брат, которому после смерти Савара достался титул наместника?

У Иммани похолодели руки.

- Великий Вей, - прошептал он, - где вы это услышали?

- Как, - ошеломился Нан, - но это же ваши слова! Правда, мы были оба пьяны: но я прекрасно помню, как вы сказали, что Андарз никого не пускал к раненному брату, и что вообще эта история пошла Андарзу на пользу. С его пути исчезли два главных соперника: король ласов и наместник Савар!

Иммани пучил глаза. Что он, в пьяном виде, говорил о людях не то, что есть, а то, что ему хотелось, - это он за собой знал. Но неужели он болтал, будто Андарз убил брата?

- Великий Вей, - пробормотал он, - если Андарз об этом услышит...

- Да, - сказал Нан, - если Андарз об этом услышит, правда ему не понравится. Правда вообще никому не нравится, кроме одного человека.

- Кого?

- Советника Нарая.

Господин Нарай принял Нана в своем кабинете.

- Что это за человек был с вами в паланкине, - спросил Нана Нарай, не отрывая взгляда от разбитой губы чиновника. - Наряженный, как павлин, туфли с круглым кончиком!

- Это был любовник наместника Савара, секретарь Андарза, некто Иммани. Он совершил множество преступлений, но он считает себя не преступником, а неудачником. Я только что уговаривал его обвинить Андарза в убийстве Савара: как ближайший к Савару человек, он вполне может подтвердить, что рана, нанесенная Савару одиннадцатилетним мальчишкой, не была смертельной. Самое поразительное, что он не только согласился это сделать, но почти убедил себя, что так оно и было! Если письмо находится у этого человека, то через три дня он убедит себя, что, если он отдаст это письмо вам, вы накажете всех его врагов, а его сделаете чиновником девятого ранга.