Юлия Латынина - Вейская империя (Том 1-5)

- Ибо, - сказали послы, распростершись крыжом, - по невежеству своему наш народ не умеет обрабатывать землю.

Государь сказал горцам, что он не нуждается в них для войны с Ханалаем. Тогда горцы сказали, что это хорошо, но что они все равно хотели бы поселиться в провинции Чахар и иметь на прокорм треть чахарских земель и доходов. Тогда государь сказал, что ему очень не хотелось бы, чтобы к нему обращались с подобными просьбами. Тогда послы горцев сказали, что им очень не хотелось бы обращаться с подобной просьбой к Ханалаю.

Государь заколебался. Первый министр Киссур заявил, однако, что не намерен отмечать год своего вступления в должность дурными предзнаменованиями. Он взял отряд конников в пять тысяч человек, провел этот отряд по горному перевалу, по которому не ходил никто, кроме привидений и контрабандистов, зашел горцам в тыл и разрешил проблему чахарских горцев полностью и бесповоротно.

Перед отъездом Киссур пришел к советнику Арфарре и попросил наложить на него какой-нибудь зарок: не есть, например, кур по пятницам, или не ездить на вороном коне, или что-нибудь в этом роде. У предков его было принято ради победы давать такие зароки. Арфарра подумал и наложил на Киссура зарок: чтобы ни случилось, не взимать никогда самому налоги с провинции Кассанданы, смежной с Чахаром.

После победы Киссур собрался навестить мятежника Ханалая, но тут близ соседней провинции Кассанданы тоже объявились желающие стать подданными империи. Шестьдесят тысяч их подошло к самой реке; князь их явился в лагерь Киссура и сказал, что народ его хочет переправиться через реку и выразить покорность государю. За выражение покорности он просил для своего народа - треть доходов с земель по ту сторону реки, а для себя просил должность наместника.

Киссур выслушал его молча, швырнул ему под ноги дырявую корзину и сказал:

- Собери свои дрянные слова в эту корзинку и убирайся. Или ты не знаешь, собака, что государь Страны Великого Света, - самый великий владыка в мире, что одной ногой он попирает небо, а другой землю, и от слова его расцветают сады и колосья наливаются золотом?

Князь плохо разумел по-вейски, и толмач перевел ему речь так:

- Или ты не знаешь, собака, что господин Страны Великого Света самый удачливый князь в мире, и что в великом Государевом Шатре от одного золотого колышка до другого пролегает дневная кочевка, и благодаря его удаче осенью в лесах по колено желудей и по локоть орехов?

Горец ответил:

- Я слыхал про государеву удачу, но, видать, государь в чем-то прогневал богов: съел зимнюю пищу в летнее время, или выпил кислого молока, не сходя с коня, - потому что со времени опалы господина Нана люди повадились дергать золотые колышки государева шатра.

- И потом, собака, - прибавил горец, - у меня сорок тысяч войска, а у тебя - семь.

Киссур задумался и сказал, что он даст на это ответ завтра, но вместо ответа сам переправился через Бирюзовую Реку. Конники Киссура разгромили варваров, а наглого невежественного князя Киссур своей рукой убил в поединке, не желая, чтобы чудесные доспехи варвара достались какому-нибудь простолюдину.

Как мы помним, эти варвары ничего не хотели, кроме как изъявить покорность государю. Когда они увидели, что удача государя осталась при государе, они раскаялись и даже хотели избрать Киссура своим князем. Киссур отказался, но всех, кого он не убил, он взял в свои войска.

Киссур стал расспрашивать их, как они решились на войну с империей, и ему рассказали следующее: далеко на запад, по другую сторону гор, течет большая река. Раньше у этой реки была огромная пойма, а в пойме жил народ по прозванию "черные шапки". Они жили рыбой и водяной птицей, и устраивали на воде грядки из плетеных ветвей. Это был мирный народ, и ни соседям не было дела до черных шапок, ни черным шапкам до соседей, потому что соседи не могли поживиться черными шапками в их болотах, а черные шапки не ходили в степь, где не было рыбы и плетеных водяных грядок.

Но тридцать лет назад в горах случился обвал, река изменила русло, пойма стала сохнуть, и черные шапки оказались без рыбы и плетеных грядок. Роды и кланы их развалились, а молодые люди с длинными мечами и с длинной волей сказали, что лучше умереть от врага, чем от голода, и отправились в степь.

К чему много слов?

Нынче черные шапки завладели половиной степи, и все, кто не стали их рабами, побежали кто куда: вот они, люди племени Дан, родственники аломов, побежали в ойкумену.

Самих черных шапок очень мало, тысяч двадцать, и, чтобы люди не разучились воевать, черные шапки постановили, что своим у человека может быть только меч и конь, а земля, скот и рабы - это все общее. Еще никто не побеждал черных шапок. Они не пашут, не сеют, а только воюют.

Год назад у черных шапок были всенародные выборы, на которой один из вождей хотел принять соседей в союз и идти вместе на ойкумену, но дело кончилось победой другого вождя, а первого после выборов положили в мешок и удавили. Потом второго вождя тоже положили в мешок и удавили, потому что выяснилось, что он был подкуплен министром Наном, и теперь черные шапки готовятся к походу в ойкумену. К черным шапкам ходили послы от мятежника Ханалая.

Еще новые командиры Киссура рассказали ему, что в сердцевине поймы стоит святилище бога войны в черной шапке на золотой голове, и что в святилище ведут семь дверей, и эти двери так изукрашены, что если бы нужны были двери на небеса, то непременно бы взяли эти. Глаза у Киссура так и заблестели, когда он услышал про двери и про сокровищницу: потому что он хотел проявить щедрость к воинам, но не хотел тревожить государственной казны.

Киссур рассудил, что войны все равно не миновать, и что справедливей ему грабить земли варваров, чем варварам - земли империи. И как он рассудил, так оно и вышло.

Люди Киссура вторглись в этот дикий край, кладя дороги и переправы, потому что старые торговые дороги империи в этом краю разрушились, а новые прокладывали только для войны. Киссур шел, высылая вперед лазутчиков и вешая лазутчиков чужих, или сочтенных таковыми; он двигался так быстро, что даже не жег деревень на пути.

В это время в ойкумене уже начались зимние дожди, - воздушные течения разбивались о Западные Горы, лило так, словно из неба выдернули затычку; реки вздулись, нечего было и думать о войне с Ханалаем. По ту сторону гор, наоборот, холод сковал болота и пойму: древнее военное руководство рекомендовало воевать в этом краю зимой. Киссур выиграл несколько сражений и вторгся в старую пойму.

В пойме Киссуру стало очень трудно. Всадники проваливались в ледяное крошево болот; преследуя врага, люди не могли найти костров, чтоб обсушиться, а не обсохнув, помирали. Киссур с досадой увидел, что автор проклятого руководства, верно, имел в виду какую-то другую зиму, а может, и вовсе писал из пальца. Через месяц Арфарра прислал Киссуру письмо, в котором было много досадных слов и карта области черных шапок; и бочки с порохом для осады.