Филип Фармер - Гоблин осатаневший

Похоже, все они подумали об одном и том же.

— Давайте я постою там, подстрахую винтовки на случай, если камень поползет назад, — предложил Пончо.

— Трех винтовок едва хватило, — возразил Калибан. — Ты просто можешь не успеть подобрать их все.

— Ну, две-то точно успею. А Берни поможет с третьей.

Калибан прикинул на глазок возможность возвращения. Просвет между потолком трубы и блоком на сей раз исключал путь поверху. По длине плита не уступала предыдущей, а сработала ловушка точно в тот момент, когда дичь находилась посередине.

— Нет, — объявил он решительно. — Камень может только чуть сдвинуться назад и снова наехать на нас, прежде чем мы успеем подобрать хотя бы одну винтовку. Слишком опасно. Пойдем вперед.

На лицах Берни и Пончо читалась горькая досада. Но Док сохранил полную невозмутимость, хотя обычно его огорчали признаки малодушия в партнерах или недоверие к нему как командиру. Все же теперь их намерения диктовались сугубо практическими соображениями. Калибан ничуть не сомневался в том, что его друзья труса не празднуют и повергнуть их в уныние не так-то просто. В этом убеждал весь, пусть пока и невеликий, опыт совместных походов. К тому же парни, сумев пережить мясорубку Корейской войны, вместе бежали из китайской каталажки и заработали по солидному иконостасу медалей за отвагу (хотя и ни одной за примерное поведение). После войны оба вернулись в свои альма-матер за очередной степенью. Затем затеяли совместный рискованный бизнес, который привел их в Южную Америку, где, попав в лапы наркомафии, друзья вновь совершили дерзкий побег. Так что ни мужества, ни находчивости обоим не занимать.

Собственные же чувства Калибан объяснял воспоминаниями о тех славных деньках, когда отцы нынешних его сотоварищей являли собой неиссякаемый источник жизнелюбия и бодрости. Риверс и Симмонс никогда не унывали и сомнений не ведали. Или же умело скрывали свои переживания. Возможно, их железное самообладание как раз и объяснялось тем, что они стыдились проявлять при нем подобные слабости. У сыновей же оказался куда более открытый характер, они меньше стеснялись. К тому же Калибан и сам, невзирая на всю свою железную логику, испытывал теперь серьезные сомнения в правильности принятого решения — без чего, впрочем, он не мог бы считать себя представителем рода людского.

"Ну, может, и не совсем так, — размышлял Док Калибан. — Просто ребятки еще не знают всех моих возможностей".

Но теперь времени для самокопаний не было. Он сможет заняться психоанализом всерьез, когда вновь окажется в своей цитадели, своем тайном убежище, которое с крайнего севера некогда пришлось перенести на дно глубокого озера. Позже, вернувшись туда, он на время отложит собственные научные изыскания ради обстоятельного знакомства с тайнами восточных философий и техникой медитации.

Калибан тряхнул головой.

— В чем дело, Док? — напрягся Пончо. Калибан взял товарищей за запястья и отстучал короткое сообщение. Затем произнес вслух, громко:

— Вперед, друзья, и гори оно все синим пламенем!

Все трое решительно двинулись в путь по просторному теперь туннелю — Калибан в центре, Пончо с Берни по бокам.

Но, сделав всего два шага, Калибан вдруг крутанулся волчком, метнулся назад в трубу и нырнул к ближайшей винтовке-распорке. Бросив беглый взгляд через плечо и заметив, что Берни уже близко и вот-вот подоспеет на смену, устремился к следующей. Оба ассистента среагировали вовремя, но куда им тягаться с молниеносным Доком, за которым-то и глазом не всякий поспеет.

Пончо, втрое крепче Берни, но не столь резвый на ногу, подоспел секундой позже, перехватил винтовку приятеля, а его самого буквально швырнул к следующей. В считанные мгновения все клинья в ловушке оказались подстрахованы.

Секунда тянулась за секундой, но ничего не происходило. Похоже, каменный капкан не имел дистанционного контроля. Управляй им оператор, он обязательно отреагировал бы на рывок Калибана и чисто рефлекторно попытался бы перезахлопнуть капкан.

Видимо, и ловушки, и внезапно вспыхивающая враждебность животных — все подчинялось какой-то скрытой автоматике. Похоже, обычно шагавший впереди Калибан, пересекая некий невидимый луч, сам нажимал на тайные спусковые крючки.

Пока Пончо, растопырив длиннющие лапы, страховал сразу два импровизированных клина, а Берни — третий, Док смотался в пещеру и вернулся с тремя целехонькими винтовками. Переправив их по цепочке, друзья поспешили покинуть опасное место — ну а вдруг гипотетический оператор просто-напросто зазевался? Но плита не шелохнулась.

Помещение, куда они попали, шикарной обстановкой и прочими украшениями не изобиловало: стены голого камня с единственным изображением огромного черного орла в центре да странный керамический контейнер размером с детскую ванночку на полу перед ним. Дальше путь вел в очередной круглый туннель, на сей раз просторный — даже Доку не пришлось пригибать голову — и щедрее размалеванный. С нерегулярными интервалами стены туннеля украшали здоровенные квадраты с петлями по углам — те самые, которые финны называют ханнункаавуной, а шведы — ладонями святого Ханса. Док хорошо помнил этот знак. Такие же, только помельче, украшали приснопамятный ораторский жезл на ежегодных встречах Девятки в горных пещерах Центральной Африки. А макушку церемониального жезла венчал резной анкх, набалдашник в форме креста с кругом в верхней части — символ древнее египетских пирамид.

Знак ханнункаавуны напомнил Калибану о его сводном брате Грандрите — высоком атлетически сложенном брюнете, сероглазом и с орлиным профилем, который теперь должен был находиться где-то у берегов Габона. После высадки ему предстояло пересечь пешком чуть не весь тропический пояс экваториальной Африки, к тому же в одиночку, избегая встреч с кем бы то ни было. Маршрут завершался у береговой гряды, где находились пещеры страшной Девятки. Там брату предстоит затаиться, шпионить и терпеливо дожидаться прибытия Калибана, чтобы вместе обрушиться на Девятку в разгар ее ежегодного шабаша. Но если представится случай разделаться с кем-либо из бессмертных раньше — действовать сообразно с обстоятельствами.

Воспоминания эти отдались болью в затылке. Давнее единоборство с Грандритом не прошло для Калибана бесследно.

Через очередной туннель удалось проскочить без приключений. Пончо, смахнув с бровей обильный пот, тяжко вздохнул.

— Так и жди каждую секунду какой-нибудь пакости, — неожиданно поддержал Берни.

Док огляделся. Шестиугольный зал, где оказался теперь маленький отряд, был расписан множеством батальных сцен: коренастые длиннобородые человечки одолевают числом и отвагой огромных тварей, подозрительно смахивающих на давешнее чучело из спальни — татцельвурма. Центром каждой композиции служил здоровенный штабель золотых слитков. Зал слабо освещали редкие простенькие плафоны на строгих кронштейнах. К каждому светильнику вел провод от черной коробочки на полу под стеной.