Артур Кларк - Земная империя

Вот оно – убедительнейшее доказательство жизни на Земце, да еще в невообразимых для титанца масштабах. Дункан сразу вспомнил про растительность Титана. На всей его родной планете было менее сотни деревьев, которых берегли и холили. А здесь деревья исчислялись миллионами.

В мозгу мелькнули вычитанные где-то слова: «первозданные леса». Должно быть, так в древности выглядела Земля, пока человек огнем и топором не стал уничтожать деревья, освобождая место для пашен и пастбищ. Теперь, после недолгого периода, который окрестили «сельскохозяйственной эрой», большая часть планеты возвращалась к своему изначальному состоянию.

Дункан прекрасно знал, хотя и с трудом верил, что эти «первозданные леса» лишь немногим старше его деда. Всего двести лет назад здесь простирались поля и стояли дома фермеров. А осенью эти поля расцвечивались золотом созревших пшеничных колосьев. (Смена времен года была еще одной местной реальностью, почти не поддававшейся его пониманию…) На Земле и сейчас хватало фермерских хозяйств. Часть из них принадлежала чудаковатым любителям природы, остальные – биологическим исследовательским центрам. Но катастрофы двадцатого века крепко научили людей в отношениях с природой никогда более не полагаться на силу технологии, когда за ничтожную эффективность приходилось платить слишком высокую цену.

Из-за скорости шаттла солнце опускалось за горизонт гораздо быстрее. На несколько секунд оно замерло – и исчезло. Еще через минуту мир внизу погрузился в темноту.

Однако темнота не была кромешной. Ее пронизывала паутина светящихся нитей, простирающихся до горизонта. Иногда три-четыре линии сходились в один светящийся узел; кое-где светились островки, никак не связанные с общей сетью. Вот и еще одно убедительное доказательство существования разумной жизни. Дункан и не предполагал, что «первозданные леса» окажутся столь населенными. Впрочем, нынешняя иллюминация была более чем скромной. В середине двадцатого века электрическое сияние покрывало миллионы квадратных километров, превращая ночь в день и заслоняя звездное небо.

Где-то в левом углу экрана Дункан вдруг заметил цепочку движущихся огней. Они перемещались не вдоль «паутины», а поверх нее. «Аэроплан»,- догадался Дункан. Пассажирский или грузовой, он летел не быстрее облака. На Титане так не полетаешь. Дункан решил при первой же возможности прокатиться на аэроплане.

А потом внизу появился город. Довольно большой. Наверное, жителей в нем было тысяч сто, никак не меньше, Шаттл летел совсем низко. На обзорном экране проплывали дома, дороги, парки, чаша ярко освещенного стадиона. Должно быть, там сейчас шло какое-то состязание. Вскоре город остался позади. Экран заволокло серым туманом, в котором вспыхивали красноватые молнии. Они летели сквозь грозу – по меркам Титана, весьма заурядную. Раскатов грома слышно не было; внешние звуки не проникали в салон шаттла. Зато в пении двигателей появились новые ноты. Дункан почувствовал, что шаттл быстро снижается. Он не представлял, чем должно сопровождаться приземление. А приземление оказалось почти незаметным: легкий толчок – и на экране появился мокрый бетон, залитый разноцветными огнями. Неподалеку стояли какие-то машины. «Автобусы», догадался Дункан. Рядом с ними сновали юркие машинки технической службы, рассекая фарами дождевые струи.

Через тридцать лет Дункан Макензи вернулся в мир, и котором он появился на свет.

– Жаль, погода подкачала,- сказал Джордж Вашингтон.- Раньше мы применяли местное управление климатом, но потом решили отказаться.

– Почему? – спросил Дункан.

– Эта система преподнесла нам сюрприз: однажды на День независимости повалил снег. Пришлось даже отменить парад.

Дункан вежливо рассмеялся, не зная, было ли так на самом деле или землянин шутит.

– Ничего страшного,- сказал он Вашингтону – Для меня это новое ощущение. Я никогда не видел дождя.

Сказанное было почти правдой. Перемещаясь по поверхности родной планеты на вездеходе, он часто попадал в бурю. По внешней стороне ветрового стекла, всего в нескольких сантиметрах от глаз, хлестали ядовитые аммиачные струи. Но здесь c неба струилась безопасная… нет, благословенная вода – источник жизни и на Земле, и на Титане. Там случайно открывшаяся дверца вездехода означала бы мучительную смерть, а здесь… Здесь если он вылезет из машины, то всего лишь промокнет. Однако инстинкты родного мира были сильнее разума. Дункан знал: чтобы выбраться из-под защиты лимузина, он должен сделать над собой усилие.

Да, его везли в настоящем лимузине! Еще один совершенно новый опыт. Дункан впервые путешествовал в таких тепличных условиях, когда спереди от тебя коммуникационная панель, а сзади – плотно заполненный бар. Поймав его восхищенный взгляд, Вашингтон спросил:

– Впечатляет, правда? Таких машин больше не делают. Это была любимая машина президента Бернстайна.

Нельзя сказать, чтобы Дункан помнил даты жизни всех девяноста пяти президентов, но кое-какое представление о времени правления Бернстайна он имел. Он прикинул возраст машины – и не поверил своим подсчетам.

– Получается, этому лимузину… больше полутораста лет

– Да, и он прослужит еще столько же. Конечно, кое-что приходится менять. Например, обивку сидений. Ее обновляют каждые двадцать лет. Кстати, это натуральная кожа. Если бы сиденья могли говорить, они бы поведали о разных секретах. В общем-то, они так и делали. Но даю вам честное слово: сейчас все подобные устройства сняты. Все до единого.

– Все до единого? А-а, понимаю, о чем вы,- догадался Дункан.- Но у меня нет никаких секретов.

– Поживете у нас – появятся. Секреты – это наша, так сказать, «местная промышленность». Нехиреющая отрасль

Пока роскошная старинная машина, повинуясь автоматике, почти беззвучно двигалась по шоссе, Дункан пытался разглядеть места, мимо которых они ехали. Поскольку бесшумных шаттлов еще не изобрели, космопорт находился в пятидесяти километрах от города. Движение на четырехполосном шоссе было на удивление оживленным. Дункан насчитал не менее двадцати машин различных типов и моделей; и хотя все они двигались в одном направлении, шоссе произвело на него тревожное впечатление.

– Надеюсь, все остальные машины тоже снабжены устройствами автоматического управления? – спросил он не скрывая беспокойства.

Вашингтон недоуменно посмотрел на него.

– Разумеется. У нас уже лет сто как на общественных магистралях запретили ручное управление. Это считаемся уголовно наказуемым преступлением. Но – увы! Находятся психопаты, которые сами калечатся и калечат других.