Журнал «Если» - «Если», 2011 № 08

Раки-отшельники проезжали по верхним рампам автострады только в силу необходимости и на малой скорости, с опущенными стеклами и арбалетами, направленными наружу. Для них город — это абсолютная пустыня, которую они предпочитали обходить стороной. Там не было ничего, кроме нескольких местных сервисботов. Прежде всего они остерегались городских развязок, где банды нотехов могли устраивать засады и забрасывать камнями раковины. Лиловый Рак именно так и попался, когда он медленно двигался по круглой рампе, спускавшейся в направлении улицы Провинчиале, 26. Выстрел из ружья продырявил стекло левой дверцы.

Кашель отрезал трубки, которые присоединялись к аппаратуре, поддерживающей жизнь Рака, достал из кармана маленькое приспособление из резины с небольшой присоской на конце, поднес ее к глазам жертвы и рывком выдрал обе роговые линзы. Лиловый, проклятье! Некоторые традиционные действия он не выполнил: не снял украшения, оптическое оборудование и вообще все, что можно продать или обменять. Кашель опять засунул голову внутрь обиталища. Застоявшийся запах исходил от мочеприемника, который застрял возле рычага переключения передач. Оба сиденья блестели от грязно-желтого конденсата. Две маленькие цикады автосигнализации продолжали бесполезно трещать, перемигивались лампочки полудюжины странных приборов, установленных один над другим на дне ракушки, размеренно попискивал кардиочастотомер. С кончиной Рака его автомобиль должен был скоро прекратить существование, пусть даже и непонятным для Кашля образом. Он стукнулся затылком о капельницу, которая свешивалась с крыши над пассажирским креслом, из нее череда капель шла по прозрачной трубке к ошейнику. Жидкая субстанция завершала свое движение по механическим органам ракушки, питая медленный метаболизм сцепления, карданов, клапанов и поршней.

Ноги Червя уже не гнулись, и в уголках его губ появилась пенистая слюна. Кашель подал сигнал Пряжке заканчивать быстрее, он помог ему с осциллографом и склонился между сидений в поисках рычага, открывающего багажник. Шум заставил его поднять голову. Кашель глянул в окошко.

— Ты слышал?

— Да, черт возьми!

Кашель выскочил из машины, в то время как его компаньон пытался пристроить на сиденье Червя. Все пригнулись, стараясь спрятаться за распахнутой дверцей. Токсический удар лудоприна действует около часа, если только этот идиот не проглотил что-либо другое.

Шум нарастал. Было уже ясно: приближается машина.

Кашель осмотрел виадук, состоявший из громадных железобетонных пилонов: в пятидесяти метрах выше и в полукилометре впереди шесть съездов расходились веером. Три — на север, остальные — на юг. Машина должна была находиться практически над ними, она ехала медленно, на минимальных оборотах мощного мотора.

Казалось, обороты падали, машина притормаживала, загодя выруливая на одну из кривых, которые вели вниз. Автомобиль находился еще достаточно высоко, поэтому не было видно, как он сходит с рампы, но это вопрос нескольких секунд. Из-за ветра, который хлестал порывами по рампе и пилонам виадука, шум двигателя и выхлопа органических отходов звучал, будто урчание в животе.

Вонь дизеля, смешанная с человеческими испарениями. Трое скукожившихся в панике на земле. Кашель обнял помповое ружье и пополз под машину Рака, Пряжка последовал за ним, безуспешно пытаясь затащить вниз Червя, который, стоя на четвереньках, рассказывал, как ему хорошо.

Первая рампа перед ними оставалась пустой. Если машина решит съехать по ней, они точно попадут в поле ее обзора. Кашель закусил губу. Раки-отшельники не могут выходить из своих дорогостоящих ракушек: у них нет ног. Даже если им нужно покинуть авто, они перемещаются на руках или скачут на копчике, и то больше чем на два-три метра не могут отойти от машины, ведь именно такую длину имеют трубки, которые связывают их с медицинской аппаратурой, позволяющей питаться и дышать. И все-таки, думал Кашель, этот урод, возможно, вышел из машины, не выключая мотора, чтобы внезапно прыгнуть им на спину и, ухмыляясь, проткнуть их своими пластиковыми зондами. Эта картинка привела к выбросу адреналина, мозг Кашля работал теперь только для защиты, пока не спадет напряжение.

Проклятый Рак не мог быть ни настолько хитрым, ни настолько скрытным. Однажды, примерно десять — двенадцать лет назад, отец Кашля в силу обязанностей участвовал во вскрытии: два симбионта медленно умирали на его руках, испачканных жиром, черной смазкой и кровью, и маленький Кашель получил урок на всю жизнь. Поэтому ему было известно — пусть даже и приблизительно, так, как дети познают жизнь, — что значит быть атакованным машиной для диализа и искусственного дыхания: хрип и покрасневшие глаза под маской, пролежни на ягодицах и спине и сердце, которое улетает в аритмию на высоких оборотах мотора.

Рычание двигателя затихало двадцать секунд, а потом опять стало нарастать. Кашель старался развернуться в своем убогом пространстве под капотом; лежащий за ним Пряжка почти уткнулся носом в его подошвы. Автомобиль вновь приближался.

Завизжали покрышки. Выстрелы ударили по асфальту, окатив людей ливнем крошева. Примерно в тридцати метрах, недалеко от того места, где их застал врасплох Рак, покрытый грязью симбионт закрутил машину так, что заставил стонать резину. Он с ревом повышал обороты. Притаившись под машиной, Кашель видел в контражуре темный профиль водителя, перезаряжавшего ружье.

Кашель прицелился и обрушил град выстрелов на врага: решетка радиатора, заляпанная сухой грязью, развалилась надвое, как разрезанный пополам арбуз, ветровое стекло разлетелось фонтаном сверкающих брызг. Машина, ускоряясь, рванула вперед, прямо к троице нотехов. В ливне пуль Кашель видел капот машины, теряющей кусок за куском: фары взорвались, крылья отлетели вверх и грохнулись на асфальт, превратившись в металлолом. Передние колпаки отскочили, ударившись о бордюр тротуара.

Пряжка поднялся из-за укрытия, а Червь так и лежал на асфальте, закрыв руками голову… Кусок кузова перелетел через преграду, за которой прятался Кашель, автомобиль затормозил и крутанулся на месте. Водитель открыл огонь. Вокруг Кашля под ударами пуль, страдая, орало железо. Под кузов влетел град дымящихся осколков. Кашель чувствовал, как они впиваются в тело — в ноги, спину, ягодицы. Прижавшись щекой к земле, он видел Червя, который вздрагивал под градом пуль, вспарывающих его спину.

Последним усилием он вытолкнул из-под раскаленного листа металла помповое ружье. Выстрелы прекратились. Ракушка медленно завершила движение вокруг руин и остановилась в двух метрах с левой стороны. Кашель смотрел на нее с отвращением. Она выглядела ветераном тысяч дуэлей — таких же, как эта, — с вмятинами и синяками, с длинными царапинами вдоль дверей и взорванных окон. Пучки волос застряли в решетках, прикрывающих фары. Под слоем грязи угадывалась краска. Задние крылья были покрыты кровью и органическими останками сбитого млекопитающего. И что это за хреновы шипы по боками багажника?