Джон Варли - Титан (другой перевод)

— Габи! — выкрикнула Сирокко. — Брось! Не нарывайся!

Габи обернулась, затем поспешила к Сирокко.

— Давай сматываться. Можешь идти?

— Ясное дело… — Земля закачалась. Пришлось уцепиться за руку Габи.

— Держись. Эта тварь опять подбирается.

Сирокко не удалось самой в этом убедиться, поскольку Габи потянула ее прочь раньше, чем она успела выяснить, что и как. Совсем ослабев, Сирокко просто висла на плечах у Габи — а та, как заправский спасатель, тащила подругу из болота.

Дальше Сирокко поняла, что ее кладут на траву, и увидела нависшее над нею лицо. Заливаясь слезами, Габи нежно ощупала голову подруги, затем прикоснулась к груди.

— Мм! — Сирокко вздрогнула от боли и сжалась в комок. — Ты мне, похоже, ребро сломала.

— О Господи. Когда поднимала? Прости, Сирокко, я…

Сирокко погладила ее по щеке.

— Да нет же, дурочка. Не когда поднимала. Когда налетела на меня как паровоз. И хорошо, что налетела.

— Надо проверить твои глаза. По-моему, у тебя…

— Нет времени. Помоги мне встать. Надо посмотреть, как там Билл.

— Сначала ты. Лежи смирно. Тебе нельзя…

Отмахнувшись от ее руки, Сирокко все-таки

встала на колени. Но тут же согнулась пополам и блеванула.

— Вот видишь? Тебе надо лежать.

— Ладно, — выдохнула она. — Найди его, Габи. Позаботься о нем. Притащи его сюда. Живого.

— Дай только проверю…

— Иди!

Со страданием на лице Габи прикусила губу и взглянула на все еще беснующуюся неподалеку рыбину. Потом резко вскочила и бросилась бежать. Сирокко оставалось надеяться, что побежала она туда, куда надо.

Держась за живот и тихо матерясь, Сирокко так и сидела, пока Габи не вернулась.

— Он жив, — сообщила она. — Только без сознания. И, по-моему, ранен.

— Тяжело?

— У него кровь на ноге, на руках и по всей груди. Где — его, где — рыбья.

— Я же велела тебе его притащить, — прорычала Сирокко, с трудом сдерживая новый приступ тошноты.

— Тсс, — успокаивающе зашипела Габи, поглаживая Сирокко по голове. — Что я, трактор? Сделаю носилки — тогда и притащу. Но первым делом я доставлю тебя до лодки и уложу. А ну тихо! Если придется с тобой драться, я готова. Ты ведь не хочешь разок по челюсти, правда?

Сирокко самой хотелось влепить подруге разок по челюсти, но тошнота пересилила. Она снова осела на землю, а Габи опять потянула ее наверх.

Следующее, что запомнилось Сирокко, — это ее собственные мысли насчет смехотворности происходящего. Славно, должно быть, смотрелись они со стороны. Полтора метра Габи против метра восьмидесяти пяти Сирокко. Хотя, при низкой гравитации, Габи лишь приходилось выбирать точные движения. Вес же большой проблемы не составлял.

Когда закрыла глаза, стало полегче. Меньше мутило, и земля не раскачивалась. Сирокко опустила голову на плечо Габи.

— Спасибо, что выручила, — прошептала она и вырубилась.

Очнулась Сирокко от мужского вопля. Не хотелось бы ей еще когда-нибудь такое услышать.

Билл бредил. Сирокко села и осторожно дотронулась до виска. Все еще болело, но голова уже так не кружилась.

— Иди-ка помоги, — попросила Габи. — Надо его держать — или он сам себя ранит.

Сирокко поспешила к подруге.

— Как у него?

— Совсем хреново. Нога сломана. Еще, по-моему, и несколько ребер. Хотя кровью он не харкал.

— На какой кости перелом?

— На перцовой… нет, на берцовой. Не то на большой, не то на малой. Не помню я, где какая. Сперва я думала, там просто рана. А потом, когда стала класть на носилки, он дернулся. Тут кость наружу и вылезла.

— О Господи.

— Крови он, по крайней мере, много не потеряет.

Осматривая рваную рану на ноге Билла, Сирокко снова почувствовала, что ее вот-вот вырвет. Габи промывала открытый перелом прокипяченными парашютными тряпками. Всякий раз, как она касалась раны, Билл хрипло стонал.

— Что же теперь делать? — спросила Сирокко, смутно сознавая, что такой вопрос следовало адресовать ей самой.

Габи совсем измучилась.

— Наверное, надо позвать Кельвина.

— А что толку? Ну ладно, позову я этого сукина сына. Но ты же помнишь, как долго он в тот раз добирался. Если Билл умрет раньше, чем этот негодяй прибудет, я его своими руками прикончу.

— Тогда надо самим вправлять кость.

— А ты знаешь, как это делается?

— Видела как-то раз, — ответила Габи. — Но с анестезией.

— А у нас, кроме кучи тряпок сомнительной чистоты, больше ни черта. Ладно. Я подержу его. Сейчас. — Она пододвинулась к Биллу и посмотрела ему в лицо. Билл таращился в никуда. Лоб его на ощупь просто горел.

— Билл. Послушай меня, Билл. Ты ранен.

— Рокки?

— Да, это я. Все будет хорошо, но у тебя сломана нога. Понимаешь?

— Понимаю, — прошептал он и закрыл глаза.

— Билл, очнись. Мне нужна твоя помощь. Ты не должен от нас отбиваться. Ты меня слышишь?

Подняв голову, Билл посмотрел на свою ногу.

— Ага, — сказал он, грязной рукой вытирая лоб. — Я постараюсь. Только скорее, ладно?

Сирокко кивнула Габи. Та зажмурилась и потянула.

Понадобились три попытки. После третьей обеих женщин уже била крупная дрожь. Во время второй попытки обломок кости с мерзким хлюпаньем высунулся наружу, и Сирокко опять вырвало. Билл держался как мог — жилы у него на шее натянулись как струны, дышал он со свистом, но больше не кричал.

— Никак в толк не возьму, получилось у нас что-нибудь или нет, — сказала Габи. И заревела. Сирокко оставила ее в покое и продолжила приматывать шину к ноге Билла. Потом встала, держа окровавленные ладони перед собой.

— Надо уходить отсюда, — сказала она. — Здесь хорошего мало. Надо найти место посуше, разбить лагерь и ждать, пока он поправится.

— Его, наверное, нельзя беспокоить.

— Нельзя, — вздохнула Сирокко. — Но придется. Через сутки мы уже должны выбраться из проклятых болот на ту равнину. Вперед.

Вместо суток получилось двое — одинаково жуткие.

Приходилось часто останавливаться, чтобы стерилизовать Биллу повязки. Чаша, в которой они грели воду, достоинствами керамического горшка не обладала. Она без конца осыпалась, то и дело грозила растаять, а кипяток в ней выходил мутный. Вдобавок на кипячение уходил добрый час, так как давление на Гее было выше земного.

Пока река оставалась широкой и глубокой, Габи и Сирокко удавалось по очереди немного поспать. Но когда попадали на опасный участок, обеим приходилось прилагать все усилия, чтобы «Титаник» не налетел на мель. А дождь все шел и шел.

Билл спал — а сутки спустя проснулся старее лет на пять. Лицо его посерело. Когда Габи стала менять повязки, рана ей сильно не понравилась. Нога ниже колена распухла чуть ли не вдвое.

К тому времени, как болота остались позади, Билл уже вовсю бредил. Температура сильно подскочила, без конца лил обильный пот.