Джон Варли - Титан (другой перевод)

— Честно говоря, у меня другое слово на языке вертится.

— Ну да, все так. Но ты понимаешь, о чем я.

Как ни странно, Сирокко тут же поняла. И наконец открыла для себя причину той хандры, в которую последние несколько недель то и дело погружалась. Поход скоро закончится. И они либо отыщут способ вернуться на Землю, либо нет.

— Не хочу возвращаться на Землю, — заявила Сирокко.

— Я тоже.

— Но не можем же мы повернуть назад.

— Тебе виднее.

— Да не виднее мне! Просто у меня упрямства больше. Но мы должны идти дальше. Должны. Ради Апрель, Джина и всех остальных мы обязаны выяснить, что с нами такое проделали и зачем.

— Вытащи-ка мечи, а?

— Думаешь, будут проблемы?

— Не из тех, что решаются мечом. Но с ним мне как-то спокойнее. К тому же я герой, сама говоришь. А какой герой без меча? Это ж курам на смех.

Габи спорить не стала. Опустившись на одно колено, она порылась в лишнем рюкзаке, достала оттуда пару коротких мечей и перебросила один Сирокко.

Они стояли невдалеке от верха того, что по всему должно было оказаться последней лестницей. Подобно той, по которой они взбирались у основания спицы, эта вилась спиралью вокруг троса, что вдруг снова обнаружился на верху длинного, голого склона, отмечавшего границу меж лесом и верхним клапаном спицы. Двое суток, активно пользуясь ледорубами, веревками и крюками, взбирались они по этому склону.

Масла в лампе уже не осталось, и взбираться по лестнице приходилось в кромешной тьме, беря одну ступеньку зараз. Подъем шел без приключений — пока где-то впереди Сирокко не различила слабое красноватое свечение. И не почувствовала острого желания взять в руку меч.

Превосходное это было оружие, хотя рукоятка могла быть и поменьше. На такой высоте меч почти ничего не весил. Чиркнув спичку, Сирокко погладила выгравированную на лезвии фигуру титаниды.

— Н-да, — заметила Габи. — Ты прямо с картины Фразетты.

Сирокко оглядела себя. Оборванные лохмотья некогда роскошных одеяний. Бледная кожа — там, где она вообще проглядывала под слоем грязи. Лишнего и даже части совсем не лишнего веса Сирокко лишилась, а все оставшееся стало на редкость твердое и жилистое. Кожа на руках и ногах сделалась грубой как звериная шкура.

— Вот обида. А я всегда хотела смотреться одной из тех див Максфилда Пэрриша. Такой благородной-благородной.

Отшвырнув спичку, она зажгла другую. Габи все еще на нее глазела. Глаза ее поблескивали в желтом свете. Сирокко вдруг отчего-то сделалось спокойно и хорошо. Она улыбнулась, затем рассмеялась и обняла Габи за плечи. Габи с неуверенной улыбкой тоже ее обняла.

— Ты… у тебя никаких предчувствий насчет вон того? — Габи указала мечом в сторону верха лестницы.

— Вроде есть что-то. — Сирокко опять рассмеялась, затем пожала плечами. — Ничего определенного. Просто держи ухо востро.

Габи промолчала, но прежде чем снова покрепче взяться за рукоять меча, вытерла ладонь о бедро. Затем рассмеялась.

— Не знаю, как им орудовать.

— А ты действуй так, будто знаешь. Кстати, когда доберемся до верха лестницы, все барахло оставь там.

— Думаешь?

— Лишний вес ни к чему.

— Ступица большая, Рокки. Мы можем долго ее обшаривать.

— У меня предчувствие, что дело не затянется. Все решится очень скоро.

Она задула вторую спичку. Подождав, пока глаза не привыкнут, они вскоре снова увидели то слабое свечение. А потом бок о бок двинулись вперед — вверх по последней сотне ступенек.

Сирокко и Габи восходили в пульсирующую алую ночь.

Весь свет исходил от прямой, как луч лазера, линии над головой. Потолок терялся во мраке. Слева нависал трос — черная тень на иссиня-черном фоне.

И стены, и пол, и даже сам воздух вторили звуку медленных ударов громадного сердца. В лицо женщинам задувал холодный ветерок из невидимого прохода в спицу Океана.

— Я намерена без церемоний тут осмотреться, — прошептала Габи. — А то дальше чем на двадцать метров ни черта не видно.

Сирокко промолчала. Затем, желая избавиться от странного, гнетущего чувства, замотала головой — и тут же ей пришлось бороться с приступом головокружения. Хотелось присесть. Еще хотелось повернуть назад. Было страшно, но сдаться она не осмеливалась.

Вытянув меч перед собой, она заметила, что он переливается будто полоска крови. Шаг вперед. Еще один. Габи не отставала. Они медленно шли во тьму.

Зубы заломило. Сирокко вдруг поняла, что слишком крепко их сжала — аж на скулах вздулись желваки. Тогда она остановилась и крикнула:

— Я здесь!

Несколько долгих секунд спустя вернулось одно эхо, а затем в небытие потянулась целая их череда. Воздев меч над головой, Сирокко крикнула снова:

— Я здесь! Я капитан Сирокко Джонс, командир МКК «Укротитель», полномочный представитель Соединенных Штатов Америки, Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, а также Организации Объединенных Наций планеты Земля. Я хочу с тобой говорить!

Казалось, прошли столетия, пока наконец не замерло все эхо. И тогда не осталось ни звука — лишь медленная пульсация чудовищного сердца. Держа мечи наготове, Сирокко и Габи стояли спина к спине и слепо вглядывались во тьму.

И тут, стирая последние остатки страха, Сирокко охватил безудержный гнев. Размахивая мечом, она дико кричала в ночь, а по щекам ее текли слезы.

— Я требую, чтобы ты появилась! Мы с подругой перенесли множество невзгод, прежде чем предстать тут перед тобой! Земля выхаркнула нас голыми в этот мир! А мы прорвались на самую его вершину! Мы испытали жестокое обращение, нас бросало туда-сюда по прихотям, нам непонятным! Твоя длань проникла в самые наши души и попыталась лишить нас достоинства, но мы не сломались! Я требую, чтобы ты вышла и ответила мне! Ответила за все, что ты натворила! Или всю свою оставшуюся жизнь я посвящу полному твоему уничтожению! Я тебя не боюсь! И готова драться!

Сирокко даже не замечала, что Габи тянет ее за рукав. Наконец все-таки заметила и опустила полные слез глаза. Габи явно была напугана, но стойко держалась рядом.

— Рокки, — робко заметила она, — может, она по-земному не понимает?

Тогда Сирокко пропела свой вызов по-титанидски. Она выбрала высокий, помпезный лад, каким обычно излагают сказания. Мрачные твердые стены отшвыривали ее песнь обратно — и вскоре вся черная ступица огласилась вызывающей музыкой.

Пол задрожал.

— Яаааааааааа…

Единственный звук, слово земного языка — подлинный ураган голоса.

— Тееееебяааааааа…

Рухнув на четвереньки, Сирокко ошалело смотрела на припавшую к самому полу Габи.

— Слыыыыыыышууу…

Минуту за минутой слова все вторились и вторились, постепенно обращаясь в далекий басовый рокот затихающих сирен воздушной тревоги. Пол угомонился, и Сирокко подняла голову.