Журнал «Если» - «Если», 2001 № 09

— Более чем странные, — кивнул Антон. — Кстати, надо бы добавить к списку случай, произошедший полчаса назад. У меня на кухне Дон-Кихот стоял много лет и вдруг свалился, причем так загадочно…

— Дон-Кихот? Какой еще Дон-Кихот? — удивился Вязников.

— Статуэтка гипсовая. Не могла она упасть на пол, а вот упала.

— Мое алиби в этом случае можете подтвердить вы сами, — заметил Вязников, посмотрев Антону в глаза честным взглядом.

— Как и в остальных случаях. Когда сгорел Митрохин, вы ведь тоже в стороне стояли, это все подтверждают.

— Так чего же вы все-таки от меня хотите? — не повышая голоса, спросил Вязников. — Чтобы я вспомнил другие подобные случаи, каких действительно много было в моей жизни в последнее время? Аномально много, согласен, сам поражаюсь. Вы говорите — одиннадцать…

— Двенадцать, — поправил Антон. — Или тринадцать, если считать случай с утюгом.

— Я могу вспомнить пять или шесть, но если вы мне перечислите то, что у вас на листке, то, может, вспомню и остальные. Непонятно все это, согласен. И что? У меня был в детстве приятель, Саша его звали, так он постоянно выигрывал в очко. Кто бы карты ни сдавал — у него ровно двадцать одно. На деньги с ним, конечно, не играли. Если человеку везет…

— Погодите, — прервал Антон разговорившегося гостя, — кажется, звонят.

За дверью послышалась сначала трель звонка, потом голоса — Светы и еще чей-то, раздались шаги, и на пороге кабинета появился Илья Репин, из-за плеча которого выглядывала улыбавшаяся Оля. Антон встал, а за ним поднялся и Вязников, неловко переступая с ноги на ногу.

— Знакомьтесь, — сказал Антон. — Это Илья, мой хороший приятель, а в свободное от дружбы время — эксперт-криминалист Главного управления внутренних дел. Ольга, его жена. По профессии, кстати, врач-психотерапевт.

— Почему кстати? — спросила Оля. — Кому-нибудь требуется помощь?

— Пока нет, Оленька, — улыбнулся Репин. — Поболтай со Светой, а мы тут посидим немного.

— Есть будете? — спросила Света из кухни.

— Нет, спасибо, — отказался Илья. — Мы уже обедали.

— Присаживайся на стул, — предложил Репину Антон. — Извини, кресла уже заняты.

— Сойдет и стул, — сказал Репин и сел так, чтобы видеть сразу и Антона, и его визави. — Ну что? Сознался Даниил Сергеевич?

— В чем, простите? — вскинулся Вязников. — Это что — допрос или…

— Или! — вскричал Антон. — Именно или! Вы же прекрасно понимаете, Даниил Сергеевич, что я не могу вызвать вас к себе в кабинет и там зачитать вам этот список.

— Я смотрю, — вмешался Илья, — со списком уже разобрались?

— Пока тебя не было, тут Дон-Кихот свалился, — сообщил Антон. — Хорошо хоть не Светке на голову. Но вдребезги.

— Так он же в глубине стоял, — с недоумением начал Репин и оборвал себя. — А, ну конечно, вы тут разговаривали, Даниил Сергеевич в эмоциональном возбуждении…

— При чем здесь эмоциональное возбуждение? — воскликнул Вязников. Похоже, он действительно начал терять самообладание. — При чем вообще какой-то Дон-Кихот, и дерево на Ломоносовском, и цирк этот, я уж не говорю о молнии с ясного неба?

— А также о неожиданном закипании воды в холодном чайнике, — подхватил Антон, — о столкновении трех автомобилей на регулируемом перекрестке в районе Плющихи, о пожаре в студенческом общежитии Гнесинки, об инциденте у крепостной стены Китай-города… Да, и утюг не забудьте!

— Крепостную стену тоже я развалил? — удивился Вязников.

— Не надо бородатых анекдотов! Вы рядом стояли, — сообщил Антон. — Это подтверждает киоскер, он газетами торгует.

— Какие они все глазастые, ваши свидетели, — сказал Вязников. — Столько времени прошло!

— Год и два месяца, — кивнул Антон. — Но ведь стены не каждый день падают, а вы с ним как раз крупно повздорили. Он, правда, не помнит, с чего началось.

— Жулик он, вот с чего началось, — объявил Вязников. — Журнал я у него покупал. Дал сотню, а он мне — рубль двадцать сдачи. И стал утверждать, что не сотню я ему дал, а десятку. Но я-то точно знал, что сотню, эта купюра у меня единственная была в кошельке, остальное — мелочь. Сто рублей — немаленькие деньги, для меня, во всяком случае. Почему я должен был их дарить какому-то проходимцу?

— Не должны были, — согласился Антон. — Правда, когда из стенки камень вдруг вылетел, и вы, и продавец о скандале сразу забыли. Кстати, вернул он вам вашу сотню?

— Нет, — сказал Вязников.

— Как же? Ушли, подарив деньги проходимцу? Или были в таком шоке, что о деньгах вовсе забыли?

— А вы бы на моем месте что почувствовали? — вскинулся Вязников. — Сотни лет стена простояла, и вдруг на ваших глазах вываливается из нее огромный камень!

— Послушайте, — вмешался Репин, переводивший взгляд с Антона на Вязникова и обратно, — вы закончили по эпизодам или нет еще? Даниил Сергеевич признал, что одиннадцать…

— Двенадцать, — вставил Антон. — Нет, теперь уже тринадцать.

— Тринадцать необъясненных явлений произошли либо в его непосредственном присутствии, либо на расстоянии не более трехсот метров?

— Фактически да, признал, — сказал Антон.

— Фактически нет, не признал, — заявил Вязников. — Я пока слышал о пяти эпизодах.

— Хорошо, продолжу чтение списка, — кивнул Антон.

— Не нужно, — быстро сказал Вязников. — Согласен. Мое непосредственное присутствие. Расстояние триста метров. Замечательно. Отлично. Ну! И что? Чего вы от меня хотите, в конце-то концов? Я все это сделал? Молнию с неба? Дерево? Камень из стены? Цирк? Что гам еще…

— Самовозгорание Митрохина, — подсказал Антон.

— Вот именно!

— Антон, — сказал Репин, — твой гость слишком нервничает, это может…

— Ах, оставьте, — махнул рукой Вязников. — Я спокоен. Бред какой-то. Не идиот же я, понимаю, что вы хотите на меня навесить.

— Что же? — спросил Репин, с интересом глядя на Вязникова. — Любопытно послушать, как вы сами сформулируете.

— Да, пожалуйста, — Вязников не смотрел на эксперта, взгляд его по-прежнему был прикован к лежавшим на столе листкам. — Есть, понимаете, некий Вязников Даниил Сергеевич. И вот когда этот Вязников сильно, понимаете, нервничает, то в окрестностях происходят необъяснимые, с точки зрения здравого смысла, явления. Я ясно сформулировал?

— Очень даже, — с уважением отозвался Репин. — Именно к этому выводу мы с Антоном и пришли.

— После этого — значит, вследствие этого?

— Если речь об одном случае — нет, не значит. Если три — можно задуматься. Если случаев тринадцать…

— Один камешек — это камешек, — вставил Антон. — Два или три — неизвестно что. А тринадцать — это уже куча камней, согласитесь.

— Очень образно, — кивнул Вязников. — Так в чем же я виновен, по вашему мнению? В том, что нервничаю, или в том, что в это время вокруг меня якобы происходит что-то странное? Ни то, ни другое не только не подпадает под статью, но и вообще не может быть предметом разговора в милиции!