Журнал «Если» - «Если», 2001 № 09

7. «Солярис» (1968). СССР (телеспектакль в 2-х сериях). Реж. Борис Ниренбург.

8. «Испытание» (1968). СССР (короткометражный фильм в выпуске киножурнала «Горизонт» № 3). Реж. Е.Осташенко.

9. «Слоеный пирог» (Przekladaniec, 1968). Польша. Реж. Анджей Вайда.

10. «Дознание пилота Пиркса» (Test pilota Pirksa, 1971). Польша-СССР. Реж. Марек Пестрак.

11. «Странный гость профессора Тарантоги» (Dziwny gosc profesora Tarantogi, 1971). Польша (телеспектакль). Реж. Т. Воронткевич.

12. «Солярис» (1972). СССР. Реж. Андрей Тарковский.

13. «Приключения Пиркса» (??? 1973). Венгрия (многосерийный телефильм). Реж. И. Казан.

14. «Верный робот» (Dergetreuer Roboter, 1977). ГДР (телеспектакль). Реж. Йенс-Петер Пролль.

15. «Веселая деревня» (Un sie jolly village, 1978). Франция (телефильм). Реж. Этьен Перье.

16. «Профессор Тарантога и его странный гость» (Professor Tarantoga und sein seltsamer Gast, 1979). ГДР (телеспектакль). Реж. Йенс-Петер Пролль.

17. «Друг» (The Friend, 1980-е гг.). ФРГ (?) (короткометражный фильм). Реж. неизвестен.

18. «Из дневника Йона Тихого. Путешествие на Интеропию» (1986). СССР (мультфильм). Реж. Геннадий Тищенко.

19. «Бумеранг» (Bumerang, 1988). ГДР (короткометражный фильм). Реж. неизвестен.

20. «Жертва мозга» (Victim of the Brain, 1988). Нидерланды. Реж. Пит Хоэндерос.

21. «Возвращение со звезд» (1990). СССР (телеспектакль в 6-ти сериях). Реж. В.Обогрелов.

22. «Бутерброд» (1990). СССР (телеспектакль). Реж. П.Штейн.

23. «Насквозь» (??? 1991). Чехословакия (телеспектакль). Реж. неизвестен.

24. «Марианская впадина» (Marianegraben, 1994). ФРГ. Реж. Ахим Борнхак.

Новый фильм Спилберга много берет от научной фантастики, но не очень щедро с ней расплачивается.

Кассовый рейтинг — мерило хоть и не универсальное, но достойное внимания. После того, как «Искусственный интеллект» Стивена Спилберга, не продержавшись и двух недель на вершине американского прокатного списка, стал откатываться назад, критики дали волю «кисло-сладким» эмоциям.

Как известно, у этого проекта была особая интрига и особая аура. К нему давно примеривался Стэнли Кубрик. Небольшой рассказ Б.Олдисса о брошенной в лесу кибернетической игрушке («Суперигрушки на все прошлое лето», 1969) будоражил фантазию режиссера-затворника без малого тридцать лет. Считая, что для новой эпохальной вещи, достойной встать в одном ряду с «2001: космической одиссеей» и «Заводным апельсином», ему не хватит выразительных средств (прежде всего, спецэффектов), Кубрик благословил на ее съемки Спилберга.

Сегодня именно это обстоятельство дает повод к первым импульсивным оценкам и претензиям. Спилберг был настолько корректен, что упомянул имя Кубрика в начальных титрах. Но, скорее всего, незримое присутствие умершего исполина больше мешало, чем помогало Стивену. Он и сам в этом признался: «Меня не покидало чувство, что за моей спиной стоит призрак». В итоге, к нашему удовлетворению или разочарованию, призрак так и остался за пределами магического круга, именуемого «кинематографом Стивена Спилберга».

Без сомнения, его можно там искать — как это и делают многие критики. По их мнению, сюжетная интерлюдия картины (драматически-изолированный мир семьи Суинтон, взявшей в дом мальчика-андроида, чтобы хотя бы на время возместить потерю погруженного в анабиоз больного сына) — это типично кубриковская конструкция. Отзвуки «инфернальных балетов» Кубрика можно найти в незабываемом эпизоде реабилитации андроидов, когда искореженные механические люди копаются в куче техномусора, извлекая оттуда кто кисть руки, кто челюсть, кто глаз — и тут же пристраивая это на место утраченного органа. Заявкой на кубриковский персонаж выглядит поначалу и андроид Жиголо Джо (Джад Лоу), с его лицом манекена и жутковатой функцией механического ублажителя женской плоти (чем не «механический апельсин» Алекс?). Заявки, контуры, намеки возникают на всем протяжении картины, однако все они тонут и растворяются в магме исконной спилберговской стилистики и идеологии. Все герои футуристического гротеска «а-ля Кубрик» на деле оказываются персонажами доброй и умной сказки-фэнтези; бьющие по нервам подробности гасятся деликатными раскадровками и светописью оператора Януша Каминского; даже футуристический «Руж-Сити» — средоточие вселенского порока — шокирует не больше, чем сказочная ярмарка, на которую попадает Пиноккио. Спилберг, кстати, очень настойчиво проводит параллели со сказкой о деревянном мальчике.

Осознав, что генетическая связь «Искусственного интеллекта» с холодной, жесткой и бурлескно-ироничной «вселенной Кубрика» исчерпывается довольно быстро, мы поневоле задаем второй вопрос: а что в таком случае значит новый фильм Спилберга для кинофантастики вообще? Где его место в той многозвенной и многомерной структуре, для эволюции которой так много сделал сам режиссер? Лаконичным ответом тут не отделаешься, и все же можно сказать, что главным ключом к пониманию места и значения «Искусственного интеллекта» стал юный актер Хейли Джоэль Осмент, сыгравший роль мальчика-андроида Дэвида — робота, способного любить.

Оценив удивительную способность Осмента расшевелить душу самого безразличного и пресыщенного зрителя («Шестое чувство»), Спилберг решил довести ее до абсолюта — и, преуспев в этом, «потерял изначальный смысл рассказа» (журнал «Роллинг Стоун»). На уровне рассудка мы понимаем, что речь идет о продукте «запредельных» технологий — думающей и чувствующей машине, одной из тех многих, что стали «обслуживающим персоналом» для земной цивилизации после вселенского катаклизма (планетарное потепление, сокращение пригодных для проживания территорий и, как следствие, кризис перенаселения при нехватке рабочих рук). В нескольких эпизодах мы даже можем посмотреть, как устроена и от чего может сломаться эта удивительная машина (здесь срабатывают те самые спецэффекты, о которых, наверное, мечтал Кубрик). Однако эпизоды с «разъемной» черепной коробкой или грудной клеткой — редкость, зато чуть ли не в каждом кадре мы видим лучистые, умные и проникающие в самую душу детские глаза. Мы поневоле забываем о роботе и, переживая, следим за чудесным несчастным ребенком, мечтающим обрести любовь своей приемной матери.

Мастерски поставленная и сыгранная мелодрама неплохо уживается с фэнтези. Бегство из «Цирка живой плоти», где на потеху публике истребляют андроидов, поиски Голубой Феи, двухтысячелетнее оцепенение в замерзшей водной пучине вполне укладываются в русло истории о поисках мамы приемышем — все это одна стихия и одна стилистика. Куда сложнее со стихией научной фантастики. Таланты и возможности Спилберга слишком значительны, чтобы научно-фантастическая атрибутика его нового фильма выглядела заурядно. Панорамы затопленного Манхэттена и Кони-Айленда, транспорт будущего, целый «юрский парк» андроидов — это поистине впечатляет и завораживает. Но… Во-первых, «насмотренный» глаз найдет всему этому очень много аналогов в кино 80-х и 90-х (пусть и не столь замысловатых и блестящих по исполнению), а во-вторых… Одна сцена расставания Дэвида и его приемной матери (Фрэнсис О'Коннор) в лесу дала жанру мелодрамы больше, чем вся история об отверженном искусственном интеллекте — научной фантастике.