Урсула Гуин - «Если», 1993 № 02

— Ван Ваук и все остальные, — спросил я, — что они думают об этом?

Барделл резко взглянул на меня.

— Я вижу, вы становитесь самим собой. Они струсили. Посчитали, что с них довольно. Они рассуждали об условиях перемирия; вы даже и слышать об этом не хотели. Вы назвали их предателями и приказали покинуть станцию.

— А как настроены вы, Барделл?

Он замешкался, прежде чем ответить, как человек, взвешивающий каждое слово.

— В тот раз я встал на вашу сторону, — сказал он. — Сейчас я вижу, что все безнадежно. У нас недостаточно сил, Флорин: у нас нет поддержки со стороны наших людей, а одни мы нейтрализовать их не в состоянии.

Говоря это, он все больше приходил в волнение.

— Если мы вновь соединимся с энергосистемой, это будет означать смерть. Нет, хуже смерти — разрушение рассудка! И ради чего? Они одолеют нас, нам это известно; Дисс проникнет в Космос Человека — будем мы сражаться или нет. Если мы сейчас признаем этот факт и эвакуируем станцию до того, как будет поздно, — мы еще можем спасти свой разум. И может быть, потом начать снова.

— Что произойдет с остальными людьми?

— Они не шевельнули пальцем, чтобы помочь нам, — решительно сказал Барделл. — Они смеются над нашей битвой. Им все равно. Им все равно,Флорин!

— Почему вы считаете, что мы проиграем?

— Вам недостаточно последней атаки? — он вскочил на ноги, глаза его стали дикими, речь не совсем отчетливой.

— Это была всего лишь обычная проба, попытка найти слабое звено в цепи станций — но получился почти прорыв! Вы знаете, что это означает! В данный момент они собирают все свои силы для тотального штурма нашей станции — атаковать вас и меня, Флорин. Наши рассудки этого не выдержат. Мы обречены! Если только…

Он замолчал и искоса посмотрел на меня.

— Продолжайте, Барделл. Снимите камень с души.

Он вздохнул и высказался до конца.

— Если только мы не будем действовать быстро. Мы не знаем, как долго продлится передышка. Мы должны опередить их. В прошлый раз они застали меня врасплох. — Он замолчал. — То есть они напали на нас до того, как мы имели возможность обсудить этот вариант, но сейчас…

— Я думал, вы остались добровольно.

— Я мог бы уйти со всеми. Как видите, не ушел.

— Итак, вы остались, но не для того, чтобы сражаться, да? У вас были другие планы, но они напали раньше, чем вы подготовились. К чему подготовились, Барделл?

Он нервно засмеялся.

— Вижу, вы восстанавливаете свою былую проницательность, Флорин. Да, у меня была причина, чтобы остаться, и я не собирался кончать жизнь самоубийством. Ван Ваук, Иридани и все другие сейчас на пути в глубокий тыл. Но какая польза им будет от этого через пять или десять лет, за которые Дисс достигнет самых дальних рубежей? Они бегут в панике, Флорин, но не я. Не мы. У нас есть альтернатива.

— Назовите ее.

— Энергосистема.

Его глаза устремились к высокой, широкой, сверкающей конструкции, которая заполняла почти всю комнату с бурыми стенами.

— Мы можем использовать мощь энергосистемы на кое-что более полезное, чем защита неблагодарных недоумков.

— Расскажите мне об этом.

— Я все изучил, — заговорил он, на этот раз быстро, как бы в ритме чечетки. — Я экспериментировал во время передышек. Энергосистема — это фантастическое устройство, Флорин, способное на такие вещи, о которых и не мечтали ее изобретатели! Она может передавать материю — включая и людей — мгновенно через всю Галактику!

— Не почувствуем ли мы там себя слегка одинокими?

— Не только нас, Флорин: все, что мы выберем, перенесется с нами. Мы можем, остановив выбор на определенных мирах, перенести на них все, что пожелаем, когопожелаем, и даже поместить целую планету на стабильную орбиту вокруг подходящего солнца в сотне тысяч световых лет от угроз Дисса. Пройдут поколения, прежде чем враги проникнут так далеко, и, возможно, к тому времени мы подготовим новую и более эффективную защиту.

Он подбодрил меня улыбкой, но воздержался от того, чтобы погладить по голове.

— Я вижу, вы давно размышляете об этом, Барделл, но вы уверены, что энергосистема способна сделать столь многое?

— Абсолютно! Мы посылаем экстренный сигнал по линии Транс-L, когда все действующие связи входят в резонанс, — и дело сделано.

— Сколько звеньев связи все еще действует?

— Во всем секторе меньше полумиллиарда, — сказал он, скривив свои красиво очерченные губы. — Тем не менее, для одной пульсации этого достаточно.

— Почему только для одной?

На этот раз его улыбка сделалась слегка угрюмой.

— Во-первых, разовая пиковая потребность в энергии такова, что это полностью опустошит участвующие звенья, а во-вторых, высвобожденная энергия мгновенно превратит систему в груду обломков.

— Итак, все, что нам следует сделать, это довести до идиотизма полмиллиарда людей, верящих нам, и разрушить систему — их единственную защиту.

— Ну, вы высказались довольно эмоционально, но по существу правильно.

— Я не перестаю удивляться, почему вы не проделаете это без моего участия?

Он всплеснул руками и снисходительно произнес:

— В конце концов, мы друзья, коллеги; я всегда уважал вас… Уважал ваши таланты, хотя и не разделял все ваши взгляды.

— Помогите мне встать, — попросил я.

Он подскочил и взял меня под локоть, я встал и нанес ему прямой правый прямо в солнечное сплетение, вложив в удар всю силу и весь свой вес. Он издал сдавленный хрип и, сложившись, как складной нож, упал лицом вниз.

— Мои взгляды не изменились, — сказал я. — Я остаюсь.

Как раз в это время прозвучал сигнал тревоги. Несмотря на сильную боль, Барделл услышал его. Он перевернулся р, хотя еще не мог разогнуться, как червяк на сковородке, с трудом выдохнул: — Флорин… быстро… это наш… последний шанс…

Он продолжал говорить что-то, но я уже повернулся к боевому пульту, чтобы сыграть свою последнюю роль.

Знания были со мной, они теснились в лобных долях мозга; все, что мне пришлось делать, — это позволить телу действовать автоматически: пальцам — бегать по кнопкам и клавишам, глазам — вбирать информацию, телу — утонуть в кресле, пристегнуться, запустить боевую систему станции. Кресло плавно поднялось в центральную точку. Я почувствовал, как первые волны вибрации ударили по станции, и увидел, как напротив меня в ответ замигали огоньки, почувствовал, как энергия поступает в мой мозг, заполняет его, как он расширяется в поисках контакта, а в это время изогнутые белоснежные стены меркнут и исчезают. Я уловил последний мимолетный образ крошечной пылинки — одинокой станции в межзвездном пространстве и одинокого оператора за пультом. Затем все исчезло. А передо мной из темноты появился Дисс. Я видел его издалека — гигантскую фигуру динозавра, величественную, подавляющую, с отблесками света на пурпурной полированной чешуйчатой броне. Он остановился: громадная туша динозавра возвышалась башней на фоне звезд.