Александр Лазаревич - Советия

Так идеологическая окостенелость и догматизм породили мафию.

5.6.2.4 Проблемы межнациональных отношений.

Национальная политика идеологов брежневской эпохи была очень непоследовательной и противоречивой. С одной стороны они поддерживали расцвет национальных культур. Но чем больше "расцветали" местные традиционные культуры, тем больше появлялось на местах националистов. С другой стороны идеологи призывали всех изучать русский язык как язык межнационального общения народов Советского Союза. Эти призывы воспринимались местными националистами как стремление к насильственной руссификации, тем более что многие еще помнили о сталинской теории русского народа как старшего брата всем прочим народам. Беда брежневских идеологов была в том, что хотя они и провозгласили возникновение новой исторической общности людей, советского народа, они понимали суть этого народа по сталинистски, просто как арифметическую сумму всех народов населявших СССР. Они не видели, что среди этих народов стал зарождаться действительно новый, действительно советский народ, вбирающий в себя наиболее образованных и приобщенных к современной цивилизации выходцев из всех древних народов, живущих на территории СССР. Если бы они вовремя заметили возникновение этого народа, и постарались опереться на него, он мог бы стать той цементирующей силой, которая спасла бы страну от распада и разбегания. Но они видели только русских, украинцев, грузин, татар, евреев, узбеков, таджиков - кого угодно, но только не советских. В таком контексте призывы к изучению русского языка могли истолковываться только как попытка принудительной руссификации, т.е. навязывание культуры одного древнего народа, русского, другим древним народам.

Такая невразумительная национальная политика объективно работала на руку противнику и привела к тому, что древние народы СССР (включая русский) сделались союзниками США в холодной войне против советского народа.

5.6.3. Эпоха Андропова: Последняя надежда на идеологическое оздоровление СССР

В 1982 году Брежнев умер, и к власти в СССР пришел Юрий Андропов. Андропов был глубоко привержен коммунистической идеологии, но в то же время он понимал, что некоторые из официальных коммунистических догм того времени безнадежно устарели. Исторический факт то, что он пытался начать реформу официальной идеологии, публично провозгласив, что мы должны вернуться к нашим идеологическим корням, "назад к Марксу". Для того времени это был весьма смелый шаг, поскольку он молчаливо подразумевал избавление от части идеологического наследия Ленина и Сталина.

И нашелся такой человек, который откликнулся на призыв Андропова к идеологической реформе. Этот человек родился в 1946 году, и работал инженером в оборонной отрасли. Он был выпускником престижного московского физико-технического института. Может быть, "престижный" - не совсем то слово. Я просто хочу сказать, что для того, чтобы в те времена закончить Физтех, нужно было действительно иметь мозги и упорно работать. В ответ на призыв Андропова, видя что официальные коммунистические идеологи не способны придумать ничего нового, он начал записывать свои идеи и посылать записаное в Кремль. Он встречался с некоторыми весьма высокопоставленными лицами в администрации Андропова и его идеи были хорошо приняты. Когда в 1986 году он умер, его друзья собрали его заметки и опубликовали их в Москве в 1989 году в форме книги под псевдонимом С.Платонов, не раскрывая его настоящего имени, поскольку он был засекреченным ученым, и даже в 1989 году любой государственный секрет все еще воспринимался всерьез. Книга называется "После Коммунизма". Не могу рекомендовать прочесть эту книгу, поскольку она написана на невразумительном марксистском жаргоне. Автор, несомненно, был вынужден облекать свои поразительно новые идеи в допотопную марксистскую терминологию для того, чтобы избежать гнева идеологических ортодоксов, для которых форма была гораздо важнее содержания, но это привело к тому, что книга стала неудобочитаемой. Я сам не смог прочесть ее до конца, но просматривая ее, я натыкался на некоторые совершенно поразительные мысли. Как, например, вот эта, на странице 178:

"На высшей фазе коммунизма происходит преобразование производственно-технологического комплекса в самовоспроизводящуюся, искусственную природу, пользование плодами которой отныне осуществляется в индивидуальной форме, никак не опосредуемой обществом".

Эти слова были написаны еще в 1985 году, за год до публикации книги "Engines of Creation" Эрика Дрекслера (классическое популярное введение в нанотехнологию) и за десяток лет до того, когда слово "интернет" стало широко известно, но если Вы внимательно перечитаете эту фразу, то увидите, что то, что в ней описано - это фактически нечто вроде сети "Нанотех". Если Вы не согласны с такой интерпретацией, вот еще одна цитата, со страницы 174, в которой все это выражено в еще более явном виде:

"... коммунистическое комплексно-автоматизированное производство, из которого полностью вытеснен человеческий труд, в строгом политэкономическом смысле не является производительной силой. Это - сила природы, искусственной природы, которая будет создана человеком на протяжении эпохи коммунизма, которая будет полностью удовлетворять его потребности и для пользования плодами которой он уже не будет нуждаться ни в каких посредниках, будь то производительные силы или производственные отношения. [...] человечество пересоздает природу, превращая ее в полностью человеческую, то есть такую, на базисе которой может осуществляться деятельность по претворению в жизнь идеалов Гуманизма. Человек только тогда становится в полном смысле Человеком, когда перестает быть элементом какой бы то ни было стихийной общественно-природной силы."

В этой книге он также говорит о том, что коммунизм является возвращением, на более высоком витке эволюционной спирали, к обществу первобытных собирателей, собирающих уже не дары природы, а дары искусственной, преобразованной человеком природы,. и что в конце концов, в будущем, основной разницей между капитализмом и коммунизмом станет не различие между экономическими системами, а тот факт, что капитализм представляет из себя элитарное общество, в противоположность эгалитарному коммунизму.

Это была уже вполне техницистская формулировка коммунизма. Такая формулировка, если бы она была вовремя официально принята, в принципе уже могла позволить отказаться от тех идеологических догм, которые сковывали развитие советской экономики (таких как запрет на широкое использование рыночных механизмов в тех областях, где они работают лучше плановых), сохраняя при этом верность основным гуманистическим и эгалитарным принципам коммунизма. Но история не отмерила Советскому Союзу достаточно времени, для того, чтобы совершить такой идеологический разворот.