Дин Смит - Спасение

Один из офицеров, работающих в столовой, запомнил его и предложил большое кофе. Чашка охлаждалась возле него. Он смотрел в замешательстве в иллюминаторы. Они предоставили ему перспективу его будущей длинной черноты, простирающейся навсегда, дальше от его родной планеты, сжимающейся в размере все дальше от него. Этот патриотизм, удивил его. Кджэндерс думал, что будет счастлив, сбежать с Олкоелла. Он был счастлив быть вдали от Контроля, но этот звездный корабль был не намного лучше. Их инструкции были не столь жестокими. Женщина, контролирующая одну из небольших станций, даже не позволила ему коснуться ее компьютера. Как будто он сделал бы что-то с ним. Все же, его оригинальный план состоял в том, чтобы забрать судно. Он думал, что это будет легко. Всем Олкоеллианцам преподавалось, что Мусорщики-планеты были медленными и глупыми. Но эти были не такие. Они не могли предотвратить преступление в будущем, но у них были другие методы. Один из них должен был построить вещи, настолько большие, что единственный человек не мог принять их. Если он смог бы добраться до оборудования телепортатора, то был бы в состоянии изменить его и используя теории Кэкстона, построить примитивную матрицу путешествия во времени — ущелье. Кджэндерс фыркнул. Если бы у него была реальная техническая способность, то он не повернулся бы к жизни преступника. Инженеры были действительно свободными людьми на Олкоелле. Он всегда заваливал тесты. Его тесты непрерывно показывали, что быть ему бюрократическим материалом и ничем иным.

Его единственный шанс — остаться на этом судне и заставить время изучить, как использовать это, поскольку он услышал, что сделала Кес. Он должен был сделать себя настолько полезным, чтоб они не смогли избавиться от него. Но какие навыки он имел? Он был хорошим вором. Он мог вытащить себя из трудных ситуаций, он был проворен. Так или иначе, он был материалом бюрократа, и какое место нуждалось в другом бюрократе?

Наконец он хлебнул прохладную жидкость и сморщил нос. Все еще слишком горький. Но ему отчасти понравились колыхания, которые кофе дал ему. С большим количеством энергии он был бы в состоянии исследовать больше.

“Я знал, что найду Вас здесь”. Голос Чакотая быстро приближался через комнату. Кджэндерс закрыл глаза. Опять вопросы. Если бы он хотел вопросы, то он позволил бы Контролю словить себя прежде, чем оставить Оперативный Период 889. Стул скользнул по полу, затем застонал, поскольку Чакотай сел. “Я рад, что кофе пришелся Вам по вкусу, ха?”.

Кджэндерс подавил вздох и открыл глаза. “Мне нравятся его эффекты. Вы не говорили мне, что это — лекарственный препарат”.

“Незначительный стимулятор”, Чакотай посмотрел в чашку Кджэндерса. “Ну, Возможно не столь незначительный со всем тем сахаром, что Вы туда высыпали”.

Кджэндерс поднял чашку, чувствуя маленькое смущение о ее содержании. Сахар был единственной вещью, которая давала этому напитку приятный вкус. “Буду иметь в виду. Это не дружеское посещение?”.

Чакотай покачал головой. “Мы посылаем команду в прошлое. Я хочу узнать от Вас, чего ожидать и что можно избежать”.

Кджэндерс дернулся так быстро, что кофе пролился на его грудь. Коричневая окраска против блестящего синего цвета выглядела слабо отвратительной. “Это безумие”, сказал он.

“Мы понимаем, что путешествие в пределах Периодов — тяжкое преступление. Мы только хотим привести наших людей без того, чтобы быть пойманным”.

“Они поймают Вас, Они всегда ловят”.

“Контроль только кажется всесильным”, продолжил Чакотай. “Если они такие всесильные, то почему они не поймали Вас?”.

“Поскольку это место пустое, именно поэтому я выходил сухим из воды. Я возможно думал, что они не знали, где я нахожусь, что я заблудился в системе, так или иначе. Но нет, они знали, что я перемещался сюда, они знали, что я не смогу выжить. Итак, почему тратить всю эту энергию и гоняться за одним, слишком старым человеком”. Он почувствовал горечь, когда говорил, пытаясь очистится от кофе, но не мог.

Чакотай вручил ему ткань из соседней стойки. Ткань пахла уксусом. “Как мы можем удостовериться, что наши люди заблудились в системе?”.

Кджэндерс стирал кофе тряпкой. Объединенный запах уксуса и кофе напомнил его животу, что он не любил новую жидкость. “Смотрите, Командующий, позвольте мне объяснять это Вам другим способом. Скажите, что Вы — Контроль, и я хотел сбежать от Вас. Я подпрыгиваю и выбиваю ногой двери, или телепортируюсь к поверхности, или даже перемещаюсь назад во времени. Что угодно. И я преуспеваю в своем бегстве”.

Чакотай кивал.

“Так, Вы как Контроль, объявляете Тревогу Времени и просто делаете короткий скачок назад к моменту, когда я пытаюсь убежать из двери. Они встречали бы меня там, и мое спасение — никогда не достигнет успеха”.

Чакотай откинулся на спинку стула, скрестив руки на животе. Он, очевидно, думал, и Кджэндерс позволил ему думать. Через момент он снова наклонился вперед. “Таким образом, единственный шанс на успех состоит в том, чтобы остаться вне рук Контроля временем и их внимания. Правильно?”.

“Правильно, но проблема состоит в том, что Ваши члены команды находятся в руках Контроля, даже если бы Вы действительно спасали их, то эта попытка всегда останавливалась бы. Всегда. Как только Вы засветитесь у Контроля, Вы никогда, никогда не сможете, уйти”.

Чакотай пододвинулся ближе. “Должно быть что-то, что мы упускаем, некоторый способ спасти их”.

Кджэндерс продолжал тереть тряпкой. Окраска проложила свой путь в волокна. Если этот материал был настолько едким на одежде, что он делал с его внутренностями?

“Кджэндерс”, мягко позвал Чакотай, “если есть путь, и Вы подумаете об этом, я уверен, что капитан будет очень довольна”.

Кджэндерс сгримасничал, направляя взгляд на пятно, даже притом, что этот взгляд предназначался действительно Чакотайю. Наконец, идея, которую он обдумывал, обрела очертания в его голове. Единственным способом помочь им, был способ убить себя. Он вздохнул. Он не помог бы им с этим. Он не мог. Кджэндерс затирал ткань. “Бросьте это, Чакотай. Вы не сможете помочь своим людям. Вы только потеряете еще больше людей”.

“Неудивительно, что Ваш Контроль стал настолько сильным”, Чакотай привстал. “Вы, люди, которых бросают прежде чем спасут”.

“Нет”, нахмурился Кджэндерс. “Мы, только ценим наши жизни”.

Это не был хороший день. Торрес имела обыкновение ненавидеть эту фразу своей матери. Ее мать, настоящая Клингонка, иногда в трудной ситуации высказывалась — Сегодня хороший день, чтобы умереть. И маленькая Беланна никогда не соглашалась. Никогда не будет хорошего дня, чтобы умереть. И если бы и был, то не сегодня. Ее вышагивание по комнате, казалось, завоевало популярность. Ким также шагал. Они пресекали комнату как содержащиеся в клетке животные. Она знала каждый сантиметр этого места, от его неонового зеленого ковра до его красновато-коричневой мебели. Никаких окон, только розовые стены, большое количество красного и хрома в кухне и ванной. Ниликс сидел на полу. Он рвал цветы, достав растения из мусора и разделяя их, лепесток за лепестком. Их зловоние заполнило комнату, вероятно, потому Торрес и думала снова о матери, но у нее не хватило духу, чтобы сказать Ниликсу уходить.