Майкл Фостер - Воины Рассвета

Снова учебник: "Если возможно, иди ночью, когда огни видны издалека".

Хан не мог видеть на большее расстояние — слишком густ был лес. Он чувствовал, что находится на склоне холма. Поэтому он быстро взобрался на его вершину. Он видел звезды на небе, очертания отдаленных холмов, темные пятна долины. Но больше он ничего не видел: ни огней, ни дыма. Как будто он был единственным человеком на Чалседоне. Он даже не знал сторон света. Но их можно определить. Правда, на это потребуется время. Но времени у него много.

Хан рассмотрел знакомые созвездия на небе, засек их местоположение и время. Затем стал ждать. Время на Чалседоне текло медленно. Прошло несколько стандартных часов, когда он снова стал искать эти созвездия. Одни из них спустились к горизонту, другие сияли высоко в небе. Однако теперь он мог сказать с уверенностью, что находится к северу от Столицы, находящейся в экваториальной области. Правда, он не знал, далеко ли они успели улететь.

Однако нужно было идти. Хан собрал мешок и осторожно пошел в темноту. Нож он держал наготове: ведь ему ничего не было известно о хищниках Чалседона. И ему не хотелось знакомиться с ними близко.

Он шел по пустынной земле и уже потерял счет дням. Чалседон нельзя было назвать абсолютно плоской планетой. Но гор на нем не было. Хану приходилось все время подниматься и спускаться с холмов, лишь изредка пересекая равнины. Несколько раз он переправлялся через реки. Вскоре он выработал определенный ритм движения: два перехода в день с отдыхом между ними. Однако ему так и не удалось приспособиться к длинным суткам Чалседона, которые составляли тридцать два стандартных часа. Хан шел, но никак не мог определить, какое расстояние он преодолел — на поверхности планеты не было ничего, по чему он мог бы ориентироваться. Все вершины холмов были похожи между собой.

Никаких зверей он не видел, хотя в ночной тиши изредка раздавались крики. Его, видимо, никто не преследовал, так как эти крики все время были разными. Птиц он тоже не видел. Неужели на этой планете нет птиц? Самым приятным для него обстоятельством было то, что на Чалседоне не было ядовитых растений, и поэтому он мог есть все фрукты, ничего не опасаясь, фрукты помогали ему выдерживать пищевые концентраты, вкус которых был ужасен. Да и дистиллированная вода ему порядком надоела. И он шел и шел, избегая мыслей о том, что может случиться с Лизендир, вступившей в поединок с Воином Рассвета Хатингаром.

Хан остановился на ночной отдых более усталый, чем обычно. Весь день ему пришлось взбираться на каменные террасы. Он выбрал место для лагеря в небольшой долине среди высоких деревьев. Поэтому он не заметил, что часть неба над горизонтом слабо светилась. И только потом, когда он обходил лес, как делал всегда из предосторожности, он заметил свечение. Но после стольких дней пути он устал и даже не ощутил радостного возбуждения. Кроме того, он подумал, что это свечение обусловлено какими-то атмосферными явлениями. Он взял свой мешок и осторожно поднялся на вершину холма.

Перед ним расстилалась широкая долина, настолько широкая, что он даже не мог видеть, где же она кончается. Однако в долине он увидел огни — слабые, но огни. Как будто окна домов светились в темноте. Их было немного. Вероятно, это было небольшое поселение. Для Хана это было самым прекрасным зрелищем. Забыв об усталости, он стал спускаться вниз, по направлению к огням.

Однако идти ему пришлось очень долго. Вероятно, чистый ночной воздух искажал восприятие расстояния. Огни гасли один за другим, и вот уже осталась одна только группа огней. Хан подходил ближе и убеждался, что это скорее всего деревня леров: люди не жили в низких домах, имеющих форму эллипсоида.

Это было маленькое поселение. Возле домов Хан видел темные сараи, стойла для скота, дома. Вокруг виднелись возделанные поля. Однако эта деревня, по всей видимости, была изолирована от мира. Кроме тропинок вдоль полей, Хан не видел никаких дорог. Тропинки были протоптаны копытами и ногами леров. Отпечатки ног были видны даже в темноте.

Хан предположил, что в этот час все жители деревни спят. Леры любят поспать и укладываются сразу с наступлением темноты, даже в городах. А здесь, после трудной работы, они наверняка уже все спят — все огни в домах были погашены. Освещен был только один дом. Хан уже подошел настолько, что мог слышать голоса в темноте. Голоса! Слабые и говорящие на незнакомом ему языке — синглспиче, но эти звуки наполнили его радостью. Он с трудом сдержался, чтобы не крикнуть, и пошел быстрее.

И вот он уже стоит перед освещенным домом. Хан знал, что леры предпочитают дома без углов, хотя он не понимал причин этого. Однако сараи и загоны для скота имели обычную прямоугольную форму. Хан никогда раньше не видел настоящих иос — так назывались дома леров. Они были именно такими, как их описывали: иос состоял из множества эллипсоидов, каждый из которых покоился на своей опоре, примерно на высоте один фут над землей. Хан подумал, как же ему объявить о своем приходе. Постучать в дверь? Но в иосе не было дверей. Их заменяли занавеси. Хан почувствовал, что он очень устал и что ему хочется быть снова среди людей.

Проблема разрешилась сама. Из иоса вышел старик с длинными седыми волосами. Он остановился, посмотрел на Хана и преувеличенно спокойно заговорил с ним. Хан не понял ни слова, ведь это был синглспич. Он покачал головой, надеясь, что лер — старик или старуха, так как по внешнему виду было невозможно определить пол лера — сообразит, что Хан ничего не понял. Хан даже начал говорить, но старик прервал его, сказав что-то и показав на землю. Это могло означать: "Сиди здесь". После этого он вошел в дом.

Вскоре вышла молодая женщина, качающая на руках ребенка. Она заговорила:

— Что ты делаешь здесь?

У Хана возникло ощущение нереальности происходящего. Женщина говорила мужским голосом. Хану показалось, что он сходит с ума. Но тут он вспомнил высказывание древних: "Если тебе кажется, что ты сошел с ума, значит, ты еще в здравом рассудке". Он решил отвечать.

— Я Хан Киллинг. Коммерсант и космопилот. Произошла авария, и меня выбросило из корабля. Я приземлился к северу отсюда и иду уже много дней. Я даже не знаю, сколько. Я прошу вашей помощи и гостеприимства.

Это была самая большая его речь за много дней. Голос его звучал непривычно для него самого.

— Я Дарденглир. Ты должен простить нас за наше странное поведение, Но мы находимся очень далеко и редко видим людей. Почти никто из нас не знает общий язык. Это старая деревня, и многие живут здесь безвыездно. Но, конечно, мы поможем. Что тебе нужно?

— Пища. Несколько дней отдыха. И направление к Столице.

— Я поняла. Это просто. Ты согласен жить в нашем доме? — она говорила, с трудом подбирая слова. — У нас в деревне родился ребенок, и мы все собрались здесь на праздник. Но в доме есть комната, в доме тепло, есть пища, люди. Мы найдем для тебя место.