Майкл Фостер - Воины Рассвета

Они осторожно вышли.

— Может, взять пистолет с собой? Он мог бы нам пригодиться.

— Если хочешь, возьми. Но не проси, чтобы я прикоснулась к нему еще раз. Я потом тебе все объясню… Но не здесь. Нам нужно торопиться. Кто-то хотел заманить тебя в эту комнату. Может, для того, чтобы убить, а может, для того, чтобы обвинить в убийстве.

Хан согласился с ней. Он сунул пистолет в карман, и они быстро вышли из квартиры.

Лизендир была напряжена все время, пока они добирались до космопорта. Она не смогла полностью расслабиться, даже когда они поднялись на корабль и взлетели. Перед взлетом она тщательно осмотрела весь корабль, проверила все отсеки, трапы и прочее. Но только через несколько дней полета она сказала, что "Палленбер" чист. Хан согласился с ней, хотя в душе сомневался. В свете того, что произошло, это казалось маловероятным.

Однако он был занят все эти дни, проверяя запасы провизии, количество товаров для торговли и оценивая состояние оружия. Несколько раз он выходил на связь с Хетрусом, в результате чего они узнали, что в квартире оказался труп Ефрема. Что касается лера, то о нем ничего не удалось выяснить, как и о западне, устроенной в квартире. Хетрус был очень заинтересован и проделал большую работу. Однако он так ничего и не смог выяснить. Леры, которые присутствовали во время беседы, тоже ничего не знали.

Тем временем корабль вошел в субпространство. Хан установил курс, и потянулась рутинная работа. Было решено, что во время полета один из них всегда будет бодрствовать. Лизендир не была в восторге от того, что ей пришлось учиться управлению кораблем, но она перенесла это стоически. Она даже согласилась, поступившись своим высокомерием, разбудить Хана, если произойдет что-то необычное. Хан, разумеется, не. ждал ничего, что потребовало бы его вмешательства, но осторожность никогда не помешает.

Интересно, подумал он, как она будет будить его, если возникнет необходимость? Может, она использует свое искусство, после чего он уже будет не в состоянии что-либо сделать? Да нет. Вряд ли она пойдет на это без особых причин. Она будет действовать в полном соответствии с общепринятыми правилами поведения.

Однако через несколько дней он выяснил то, что его волновало. Была его очередь спать, но он проснулся раньше и лежал в полусне в своей каюте. И вдруг он ощутил, что в каюте находится кто-то, и этот кто-то молча смотрит на него. Он лежал и ждал. Спустя некоторое время, которое показалось ему вечностью, Лизендир наклонилась над ним и мягко, даже нежно, положила ему руку на плечо. Хан почувствовал слабый запах. Это был ее запах, а не запах ароматических веществ. От него кружилась голова. Он кивнул, стараясь сделать вид, что он спал, и она разбудила его. Хан надеялся, что она ничего не заметила.

— Уже пора?

— Нет. Я разбудила тебя раньше. Мне стало скучно и захотелось поболтать. Мы не приспособлены для одиночества. Понимаешь?

— Да-да, конечно. Я чувствую то же самое. Но я не хотел оскорблять тебя, предлагая то, чего ты не хочешь.

Это был намек на ее высокомерие. Если она и поняла его, то не показала виду.

— Хорошо. Я буду ждать тебя в рубке корабля.

Она повернулась и вышла так же бесшумно, как и вошла. Хан в очередной раз восхитился ее грацией. Сначала он не замечал ее совсем, но время шло, и легкость, бесшумность ее движений все чаще привлекали его внимание. Она двигалась без всяких видимых усилий, как течет ручей среди стволов деревьев… Но Хан понимал, что ее движения не были бы так отработаны, если бы многие поколения до нее не отрабатывали их.

Мысли Хана потекли дальше. Это была вовсе не такая девушка, с которыми он имел короткие и ни к чему не обязывающие связи. У Лизендир были женственные, соблазнительные формы тела, в чем он имел уже возможность убедиться. Хотя ее одежда была предназначена все скрывать, на самом деле она только открывала, вернее, намекала, возбуждала эротические желания. Он был уверен, что, с точки зрения леров она была хороша, молода, соблазнительна. И конечно, легко доступна — разумеется, при обоюдном желании сторон. Однако для него все обстояло совсем не так.

Тут Хан прервал себя. У него были сильные подозрения, что в этом плане ему с Лизендир ничего не светит. Он даже не знал, может ли что-нибудь быть между ними, эмоционально или физически. Сексуальность леров была хорошо известна людям, но о связях между ними говорили редко. А те немногие рассказы, которые он слышал, носили отпечаток детских выдумок. Ведь воображение детей, особенно в области сексуальных отношений, совершенно оторвано от реальности.

Хан оделся, причесал бороду и направился в рубку. Одна из стен комнаты, самая большая, была экраном преобразователя, на котором высвечивалось реальное пространство, когда корабль двигался в субпространстве. Преобразователь мог перестраиваться в широком диапазоне частот и сейчас был настроен на спектр зрения леров. Рубка освещалась только свечением экрана и других приборов. В экране была видна тьма космоса, усыпанная звездами, которые в углах экрана заметно перемещались. Лизендир сидела в кресле пилота и смотрела на открывающийся перед ней спектакль. Если она и заметила Хана, то не подала виду.

— Ты когда-нибудь летала раньше? — спросил он, чтобы начать разговор. Он прекрасно знал, что она летала, ведь как-то же она должна была добраться в систему Сибрайт.

— О, много раз. Но еще никогда я не видела таких чудес, — восторженно сказала она. После короткой паузы она продолжала:

— Эта бесконечность и притягивает меня и беспокоит. В ней заключено столько, сколько никто узнать не сможет. Сейчас я понимаю, насколько я ничтожна.

Хан согласился, но только частично. Он не мог понять, почему на нее так подействовала бесконечность пространства. Какая разница, где ты находишься, в глубинах бесконечного космоса или же на поверхности планеты, если ты все равно существо, живущее и работающее в ограниченном интервале времени. Но он ответил:

— Да, это потрясающее ощущение. И тем не менее мы должны делать то, что нам предназначено.

— У меня дома, на Кентене, наш иос, где живет наше племя, находится возле моря. Вокруг иоса громоздятся горы, дикие, непроходимые. Я часто смотрю на море из нашего сада. Волны, игра света, постоянно меняющийся ветер — все это создает ощущение безвременности. Море говорит мне: я здесь, меня ласкает ветер, меня любит свет. Я была здесь до того, как леры пришли на эту планету, и буду здесь после того, как они уйдут отсюда. Волны развлекают меня своей бесконечной игрой.

И она снова замолчала, поглощенная бескрайним мраком космоса и мириадами сверкающих звезд. Хан попытался представить ее родную планету, но не смог. Он знал о клановой структуре общества леров, но не мог вообразить себе это.