Алексей Евтушенко - Дракон для принцессы

– Согласен, – кивнул Доктор. – Ключевое слово «неведомая».

– О! – воскликнул Оружейник. – Меч сломал. Ай, молодец. Ай, герой. Что теперь? Кинжал?

Но до кинжала дело не дошло. Видимо, рыцарь понял, что его оружием это чудовище не одолеть. Засунув обломок меча в ножны и пошатываясь от усталости и веса доспехов, он подошёл к своему коню-бегемоту и отдал какую-то команду. Животное опустилось на колени, давая возможность утомлённому ратными трудами хозяину, усесться на него верхом. Что упомянутый хозяин и проделал. Животина поднялась на копыта (или что там у неё было) и медленно затрусила в сторону городских стен.

– Так вот почему он без оруженосца, – задумчиво сказал Механик. – Оказывается, на эту верховую скотину можно в полном боевом облачении сесть и самостоятельно.

– Не обязательно, – заметил Доктор. – Возможно, оруженосец просто испугался.

– Знатоки! – хмыкнул Оружейник. – К вашему сведению, наш земной средневековый рыцарь, вполне мог взобраться в седло и без помощи оруженосца. Слухи о его неповоротливости сильно преувеличены.

– О чём вы, вообще? – уставился на них Капитан. – Эксперты… Убрался, и хорошо. Значит, и нам ничего теперь не мешает отсюда убраться. И чем скорее, тем лучше.

Предложение Капитана имело под собой все основания. «Инструкция по контакту с неизвестными цивилизациями» гласила однозначно: в случае обнаружения таковой, следовало, по-возможности незаметно, покинуть планету или её окрестности и доложить о находке в соответствующую инстанцию Галактического Совета. После чего продолжать заниматься своими делами и ждать положенной денежной премии. В противном же случае налагался штраф. Размеры которого соответствовали серьёзности нарушения, – одно дело, когда тебя просто заметили и совсем другое, когда ты активно вмешался в течение чужой, ранее неизвестной, разумной жизни.

Но убраться с планеты не получилось. По совершенно непонятной причине: атмосферные двигатели вместе с гравигенераторами отказались работать.

То есть, абсолютно.

Ни оха, ни вздоха, как выразился Механик. При этом всесторонняя проверка, немедленно учинённая тем же Механиком при посильной помощи остальных членов экипажа показала, что все системы «Пахаря» находятся в полном и безоговорочном порядке. Складывалось впечатление, что, посадив корабль на грунт, и гравигенераторы, и атмосферные двигатели сочли свою миссию выполненной и одновременно ушли в глубокий отказ. Без всяких, как уже говорилось, видимых причин.

Капитан матерился. Механик снова закурил. Остальные высказывали догадки разной степени идиотизма.

В бесплодных попытках привести в чувство упрямые механизмы прошёл местный день, вечер и наступила ночь.

Вернулся на борт «летающий глаз», запущенный над городом в режиме невидимости ещё днём.

Этот автоматический разведчик в данном случае вполне можно было окрестить заодно и «летающим ухом», потому как звуковая информация, которую он собирал над городом и передавал на корабль в течение дня, была не менее важной, чем зрительная.

Речь аборигенов.

Вот что в первую очередь интересовало экипаж. Так как с той самой минуты, когда не запустились совершенно исправные гравигенераторы и атмосферные двигатели, стало ясно, что, очень возможно, «Пахарю» придётся задержаться здесь надолго. А значит, не обойтись без общения с местными жителями. И хрен с ним, со штрафом Галактического Совета.

Следующий визитёр появился на дороге, когда последние отблески заката окончательно растворились среди ночной темноты. Впрочем, это не помешало бортовому компьютеру нарисовать на обзорном экране его вполне реалистичный портрет: среднего роста и возраста мужчина при бороде и усах, облачённый в длинный, почти до земли, балахон с капюшоном. И с посохом в правой руке.

Визитёр безбоязненно приблизился к «Пахарю» и вежливо постучал посохом в многострадальную посадочную опору. Три раза. Затем немного подождал и постучал снова.

– Ну что? – осведомился Оружейник. – Впустим? Просится человек.

– Какие будут мнения? – оглядел экипаж Капитан.

– Стучите, и вам откроют, – неточно процитировал Доктор. – У нас стерильно, а его мы в предбаннике обработаем, как положено («предбанником» они называли пассажирский тамбур).

– Я не против, – пожал плечами Штурман.

– А я тем более, – обычно жизнерадостный Механик был полон меланхолии, словно дождевая бочка водой по осени.

– Открываем, – решился Капитан. – Агрессии в нём не чувствуется, а нам нужно как-то налаживать контакт с местными.

Расположившись на удобном мягком стуле в кают-компании, ночной гость выглядел каким угодно, но только не испуганным. Его тёмно-синие глаза с живым интересом осматривали людей, Умника и обстановку, а под усами пряталась напоказ вежливая улыбка.

После обмена приветствиями (бортовой компьютер к этому времени уже более менее овладел местным языком) гость приступил к делу.

– Меня зовут Прамон Серебряный, – сообщил он. – Я – Верховный Маг при дворе короля Гедона Третьего – правителя Великой Делонии. Это, – он показал головой в сторону города, – наша столица, город Урам. Могу я узнать, с кем имею дело?

– Мы честные торговцы, – сказал Капитан. – Оказались здесь случайно. Дорожная неприятность. Наша… э-э… повозка, в которой вы сейчас находитесь, неожиданно сломалась, и нам требуется некоторое время, чтобы её наладить. Надеемся, что своим появлением не слишком нарушили покой Великой Делонии и славного города Урама.

– Мы с королём Гедоном Третьим в курсе ваших дорожных неприятностей, – как ни в чём не бывало заявил Верховный Маг. – Мало того, скажу сразу, чтобы в дальнейшем между нами не было недомолвок: их причиной в некотором роде являюсь я сам. Не без участия короля Гедона Третьего, конечно.

– Не понял, – признался Капитан. – Может быть, поясните?

И Прамон Серебряный пояснил.

Уже шестьсот двадцать три года в Великой Делонии и соседней с ней Великой Монронии существовала традиция: выдавать дочерей королевского рода лишь за тех претендентов, которые лично могли победить дракона в открытом бою. Ни больше, ни меньше. Тем самым достигалось сразу несколько целей.

Первое: так как на подобное был способен лишь исключительно сильный, благородный и храбрый человек, возрастала уверенность в том, что и потомство от него будет соответствующим. И, следует заметить, данная уверенность почти всегда оправдывалась.

Второе: принцессам, как и подавляющему большинству молодых особ женского пола, чаще всего и нравились самые сильные, благородные и храбрые претенденты, так что вопрос «стерпится-слюбится», опять же в большинстве случаев решался сам собой.