Ирина Камушкина - Искатель. 2009. Выпуск №12

— Нет, — коротко отозвался детектив. — Продолжайте.

— Собственно… Это все.

— Это все, — повторил Мэнтаг. — Вы стали встречаться. Иными словами — стали близки?

— Я понимаю, о чем вы думаете, — устало проговорил Виталий. — Жена лежит в коме, муж и медсестра становятся любовниками, медсестра не замужем, они сговариваются…

— Боже сохрани! — воскликнул Мэнтаг и даже приподнялся, чтобы продемонстрировать свое возмущение. — Я не обвиняю вас в сговоре! Сэр, не нужно приписывать мне мысли, которых у меня нет.

— Хорошо. Сестра Гилмор хочет заполучить мужа, а тут такое искушение. Она искушению поддается и отключает аппаратуру, благо для этого нужно всего лишь опустить один рубильник. Да?

«Вопросы здесь задаю я», — так, по идее, должен был отреагировать детектив, но вместо этого он поднял на Виталия взгляд и сказал:

— Да. Мотив есть. Возможность есть. Но действие совершено не так, как вы описали. Рубильник остался включенным, а по распределительному блоку ударили тяжелым предметом. Результат один: перестала поступать воздушная смесь, отключился стимулятор сердечной деятельности… в общем, все. Хотя, конечно, вы правы — проще было опустить рубильник.

— Вы спрашивали Айшу… мисс Гилмор…

— Конечно. Она утверждает, что ни к чему не причастна. Но, видите ли, никто, кроме мисс Гилмор, совершить это действие не мог. Тут и говорить не о чем.

— Айша не могла это сделать.

— Вы не можете отрицать, что у нее был мотив. Не можете отрицать, что была возможность. И, наконец, не можете отрицать улики, однозначно указывающие на мисс Гилмор. Она поступила нелогично? Безусловно. Мужчина опустил бы рубильник, а женщина… Правда, мы пока не нашли предмет, с помощью которого был нанесен удар. Найдем, конечно, и мисс Гилмор сильно облегчила бы жизнь — себе, в первую очередь, — если бы сказала, куда она спрятала эту штуку… Тяжелая, наверно, и не такая уж маленькая. Для расследования же очень важно ваше подтверждение того, что вы и мисс Гилмор были любовниками. Вы не отказываетесь от своих слов?

— Это официальный допрос?

— Нет, мы пока просто беседуем. Вы можете обдумать свои слова и на официальном дознании отказаться от сказанного, это ваше право. Но вы должны понимать, что и без вашего заявления…

— Айше будет предъявлено обвинение в убийстве?

— Первой степени, — подтвердил Мэнтаг. — То есть с заранее обдуманным намерением.

— Послушайте, мистер Мэнтаг, — медленно произнес Виталий, каждое слово он выговаривал отдельно, чтобы детектив понял, осознал, — да, есть мотив и была возможность. Возможность, кстати, была не только вчера, но в любой день, когда Айша дежурила и оставалась с Диной одна. В любой день она могла отрегулировать аппаратуру так, чтобы, скажем, подача кислорода прекратилась, когда медсестры не будет в палате. Испортить систему. Поломка какая-нибудь… Всегда можно придумать, чтобы эксперты не разобрались… Почему, черт возьми, Айша поступает так глупо и бессмысленно? Запирается изнутри, всем дает понять, что она и только она могла… Сэр, в этом нет ни малейшего смысла! И этот, как вы говорите, тяжелый предмет… Разве в палате есть такое место, куда его можно спрятать? И зачем?

— В том-то и проблема, — кивнул Мэнтаг. — Вы оба — умные люди. Должны были понимать, чем все закончится. Очень неразумно. Очень.

— Почему не сделать вывод…

— Но, может быть, — перебил Виталия детектив, — мисс Гилмор специально ждала момента, когда вас не будет в Штатах? Обеспечивала вам алиби? У нее действительно было много возможностей, но сделала она это, когда вы впервые выехали за границу и в момент совершения преступления находились в воздухе, что могли засвидетельствовать шестьдесят три пассажира и четыре стюардессы?

— То есть, — насмешливо проговорил Виталий, — мисс Гилмор решила пожертвовать собой ради… Ради чего, мистер Мэнтаг? Если следовать вашей логике, то все это… было сделано, чтобы нам с мисс Гилмор быть вместе? Это — мотив? Но как же нам быть вместе, если мисс Гилмор знала, что ее арестуют, а доказать обвинение, по вашим словам, несложно…

— Да, — Мэнтаг опять почесал за ухом и устремил на Виталия внимательный взгляд. — Бессмысленно? Но почему-то мисс Гилмор это сделала.

— Не делала она ничего, — устало сказал Виталий и закрыл глаза, чтобы не видеть Мэнтага, его умный, но ничего не понимающий взгляд.

— Вам тяжело, я понимаю, — проговорил детектив с сочувствием. Притворяется? Наверно. С чего бы ему сочувствовать подозреваемому в соучастии в убийстве первой степени? — Перестаньте вы смотреть на меня как на врага! Я не хочу вас запутать… Но все улики против мисс Гилмор.

— Она этого не делала.

— Что вы заладили: не делала, не делала… Кто тогда?^Как? Почему? Вы знаете об этом что-то, чего не знаю я. Вы знаете что-то, о чем не хотите говорить. Вы готовы предать любимую женщину…

— Что?

— Ну, как же! Вы что-то знаете и молчите. Мисс Гилмор остается за решеткой. Если это не преда…

— Послушайте, мистер Мэнтаг, — Виталий наклонился вперед, — я вам скажу. Я люблю мисс Гилмор. Она любит меня. Так получилось. Это раз. Я люблю мою жену Динору. Она любит меня. Это два. Мисс Гилмор полтора года посвятила тому, чтобы Дина оставалась живой. То, что случилось… Я могу объяснить. Но вы мне не поверите. Никто не поверит. Это не криминальная проблема, поймите. Это проблема научная.

— Убийство — научная проблема? — Ирония в голосе детектива была слишком очевидной, чтобы ее не заметить.

— Не было убийства.

— Нет? Как тогда называется то, что произошло? Несчастный случай?

— Скорее — самоубийство. Но тоже не точно…

— Самоубийство? — Детектив встал, отошел к окну и повернулся спиной к Виталию. Он не любил, когда люди говорили очевидные глупости. Особенно — умные люди, от которых ждешь сотрудничества. — Значит, по-вашему, миссис Дымов, находившаяся в коме последние восемь лет, неожиданно — в присутствии медицинской сестры — пришла в себя, встала, проделала определенные манипуляции, не зная, заметьте, как устроена система жизнеобеспечения, потом легла и…

— Чушь.

— Вы что-то знаете, — убежденно сказал детектив, не глядя на Виталия. — Но по непонятным мне причинам не желаете говорить.

— А если я все вам расскажу, — решился Виталий, — вы мне поможете?

— В чем? Если речь идет о том, чтобы обнаружить истину, то — да, помогу. Вы поможете мне, я — вам.

— Только этого я и хочу, — убежденно сказал Виталий.

— Замечательно. Говорите.

— Не сейчас. Дайте мне несколько часов. Вы знаете, где я живу?

— Конечно. Норт-Тайлер-стрит, семнадцать, шестая квартира.

— Сейчас девять. Приезжайте ко мне в одиннадцать, хорошо? Не поздно? Или отложим до утра.