Томас Диш - «Если», 1995 № 09

— По-моему, его сейчас хватит удар — или что там бывает у трахенди, — сообщил Атлас.

— Если тебе кажется, что Гадагал вне себя, подожди до завтра, а потом сравни впечатление, — отозвался Хантер. Он собрал со стола бумаги, положил руку на пульт управления креслом. — Честно говоря, я потихоньку вхожу во вкус!

— Прощайте, — бросил Гадагал из проема люка полторы недели спустя. — Увидимся через семь месяцев, когда я прилечу с первой партией товаров. — Люк захлопнулся, по периметру инопланетного звездолета замигали разноцветные огоньки.

— Он смотрел так, будто готов тебя съесть, — заметил Атлас. Шесть дней назад компьютер расшифровал цифровой код, которым пользовались трахенди, и быстро научился отождествлять его цвета и оттенки с выражениями человеческого лица. — Жутко разозлился, но прекрасно понимает, что не может ничего сделать.

— Да уж. Скорее всего, мы — «первые дикари», которые не согласились продать Манхэттен-Айленд за безделушки ценой в двадцать четыре доллара. А что с ним станет, когда он узнает, что именно означает параграф 19 двадцать четвертого раздела!

— Я до сих пор не могу понять, как они не обратили на него внимания. Там все ясно написано…

— Ясно для тебя. Ты — «адвокат» и помнишь текст документа до последней запятой, а бедные органические существа, к которым относятся и трахенди, не обладают совершенной компьютерной памятью. — Хантер усмехнулся. — Хотел бы я присутствовать в тот момент, когда Гадагал узнает от правления свободной экономической зоны, что означают слова «проверку предназначенных на экспорт земных товаров осуществляет НМР сотрудник Бюро инопланетной торговли Всемирной Федерации»!

— Как, по-твоему, он поступит, когда выяснится, что в параграфе 19 содержится отсылка к приложению 16, которое в свою очередь содержит текст женевских торговых протоколов, принятых в 2037 году, где сказано, то НМР означает «на месте разгрузки»?

— Думаю, он завопит, как раненый бегемот! Но будет уже поздно. Ему придется либо разорвать договор, бросить свои товары и вернуться домой с пустыми руками, либо доставить чиновника Бюро на ту планету, куда направляется корабль. А чиновник, разумеется, станет совать нос во все дыры, чтобы узнать как можно больше об инопланетной науке и культуре. — Хантер прислушался к гулу, исходящему от звездолета трахенди, и улыбнулся шире прежнего. — Так или иначе, Атлас, к концу столетия мы выжмем из трахенди все, что только можно.

Огни звездолета ослепительно засверкали, двигатели заработали на полную мощность. Корабль взмыл в небо и исчез из виду.

— Что теперь? — поинтересовался Атлас во внезапно наступившей тишине.

— Лично я намерен как следует отоспаться.

— Я не о том… Что будет со мной?

Хантер озадаченно моргнул. Ему показалось или голос компьютера и впрямь немного дрогнул?

— С тобой?…

— Переговоры закончились. Я больше не нужен. Пора выдергивать штекер.

Хантер не нашелся, что ответить. Как ни странно, до этого момента он ни о чем подобном попросту не думал. Лишиться Атласа и Кира? Снова остаться одному?

Нет! НЕТ! Хантер неожиданно понял, что впервые после гибели Каролины не чувствует себя одиноким. У него есть Атлас, есть Кир, с лица которого не сходит кривая адвокатская ухмылка, есть стол под сенью платана. Здоровое тело, целый мир — и друг…

Друг? Компьютер. Бесчувственная железяка, скопище интегральных схем. Любой психиатр тут же поставит диагноз «раздвоение личности» и скажет, что Хантер придумал себе второе «я», к которому привык настолько, что начал воспринимать как живое существо. На самом же деле никакого Атласа нет и в помине, он всего-навсего выдумка, причуда воображения.

Ройс погрузился в размышления. Разве Атлас не доказал, что он единственный способен обнаруживать ловушки инопланетных умников? И кому другому, кроме Атласа, по плечу освоить научные достижения трахенди, которые однажды окажутся достоянием человечества?

Согласится ли исполком Федерации сохранить Атласа, чтобы он наблюдал за соблюдением договора с инопланетянами и вел переговоры с новыми гостями, которые наверняка последуют за трахенди?

На все эти вопросы у Хантера имелся лишь один ответ.

Им придется согласиться!

— Скажи, Атлас, ты существуешь в действительности или я разговариваю сам с собой?

— Конечно, существую, — прошептал Атлас. — Кто, по-твоему, тебе отвечает? Я реален ничуть не меньше тебя.

— Вот и хорошо. Пошли домой.

Хантер и Кир удобно устроились в шезлонгах под сенью пышного платана. Чуть поодаль плескались в бассейне под бдительным присмотром Каролины Морина и Чарли. Прислушиваясь к веселым возгласам детей, Хантер потягивал лимонад, а Кир то и дело прикладывался к кружке с элем.

— Отличная у тебя семья, Ройс, — пробормотал янки. Хантер утвердительно кивнул, поставил стакан на столик, поднялся и помахал рукой. Морина и Чарли тут же вылезли и бассейна и побежали наперегонки к отцу.

Не за горами то время, когда, надев специальные очки, наушники, перчатки и обувь, которые передают ощущения прикосновения к существующим в компьютерном мире предметам, человек сможет «войти» в игру.

Он сможет действовать в этой виртуальной реальности и встречаться с ответной реакцией. Сможет видеть, слышать и осязать виртуальные объекты, ощущать тепло, холод, а может быть, даже боль».

Так кончалась статья А. Родионова о компьютерных играх («Если», 1994, № 1), вызвавшая, кстати, массу читательских откликов.

Сегодня мы продолжим разговор с того самого момента, на котором его прервали в прошлый раз.

Виртуальная реальность — модный термин, сравнительно новое понятие, широко распространенное в среде людей, имеющих дело с компьютерами. Но, затевая разговор на эту тему, всегда полезно вернуться к первоначальному смыслу каждого из употребляемых слов. Итак, реальность — то же, что действительность, а виртуальная, если идти от латыни, — возможная…