Джордж Мартин - «Если», 1996 № 06

— Не имею ни малейшего представления, поскольку оно… увы, так и не попало в стены университета. С прискорбием вынужден сказать, что его путешествие прервалось, и теперь крайне необходимо довести его до конца.

— Могли бы и поаккуратнее обращаться с единственным нечеловеческим изделием во Вселенной.

— Я не уполномочен обсуждать с вами эту сторону вопроса. Зато уполномочен сообщить, что пропажа должна быть найдена и возвращена любой ценой, кою я уполномочен заплатить в надлежащий срок. Офицеры Галактической Лиги заверили меня, что вы, милостивый государь под псевдонимом Джим, добровольно вызвались найти и возвратить предмет. Они утверждают, что при всей вашей молодости вы — специалист в делах подобного рода. Мне лишь остается от всей души пожелать вам удачи и ждать вашего возвращения с тем, чего мы вожделеем больше всего на свете.

Он удалился, и его место занял лысый тип в мундире офицера космического флота. Затворил дверь и вперил в меня стальной взгляд. Я уставился на него.

— Так это вы — тот, кто в конце концов объяснит мне, что произошло?

— Ты чертовски прав, — прорычал он. — Идея чертовски идиотская, но до другой мы просто не додумались. Я адмирал Бенбоу, начальник контрразведки Галактической Лиги. Полудурки в академических мантиях проворонили самую бесценную вещь во Вселенной и отпасовали мяч, чтобы мы вытащили для них каштан из огня.

На мой взгляд, злоупотребление метафорами ничуть не лучше академической вычурности. Неужели нормальный человеческий язык отходит в разряд мертвых?

— Послушайте, — взмолился я, — вы только расскажите, что случилось и что от меня требуется, ладно?

— Ладно. — Он лязгнул, падая в кресло. — Если это пиво, то я бы тоже тяпнул. Впрочем, нет. Двойное, а лучше тройное высокооктановое виски. Без льда. Гони.

Робобар предоставил напитки. Адмирал осушил стакан еще до того, как я успел поднять кружку.

— Ну а теперь слушай и вникай. Когда упомянутая профом экспедиция закончила копать свои канавы и двинула восвояси, у нее что-то не заладилось со связью. Яйцеголовые наложили в штаны и решили аварийно сесть на ближайшей планете, а той, к великому прискорбию, оказалась Лайокукая.

— А почему к великому прискорбию?

— Заткнись и слушай. Корабль и этих умников нам удалось вернуть сравнительно целыми и невредимыми. Но без находки. По некоторым причинам номер не прошел. Вот почему понадобились твои услуги.

— Ага! Значит, теперь вы собираетесь четко и доходчиво изложить суть дела.

Он кашлянул, отвел взгляд и заговорил не раньше, чем наполнил стакан. Если б я не знал так хорошо эту породу, мне бы показалось, что тертый космический калач изрядно смущен.

— Тебе надлежит усвоить, что наша роль и цель — сохранение мира в Галактике. Это не так-то просто. Встречаются отдельные люди, даже группы людей, которые без сочувствия относятся к нашим намерениям. Эти люди склонны к насилию, многие из них неизлечимо больны психически и совершенно невыносимы в общении. Мы лезем вон из кожи, но они не поддаются на уговоры, не соглашаются принять от нас помощь. — Адмирал лихо опорожнил посуду, и у меня возникло отрадное чувство, что мы наконец подходим к сути. — Поскольку перебить мы их не можем, было решено… Заруби себе на носу, только высочайшие инстанции знают то, что я сейчас скажу… Так вот, было решено переселить их на Лайокукаю, чтобы не подвергать опасности мирные цивилизации союза…

— Галактическая свалка подонков! — воскликнул я. — Вот, значит, как вы заметаете под ковер свои позорные провалы! Неудивительно, что это держится в наисекретнейшем секрете!

— Кому бы рожу кривить, диГриз, да только не тебе! Наслышан я про твои подвиги. По мне, так от них за версту смердит. Раз уж ты теперь на коротком поводке, раз уж вылакал яд, который подействует через семьсот двадцать часов — кончай выдрючиваться и делай, что тебе говорят. Сейчас я тебя просвещу насчет этой поганой Лайокукаи, а после ты придумаешь, как вернуть ту фиговину. Других вариантов не будет.

— Спасибо. Какие у меня ресурсы?

— Ресурсы неограниченные, фонды бездонные, поддержка беспредельная. Университато субсидируется всеми планетами Галактики, кредитов у него, как у дурака фантиков. По сравнению с ним самый богатейший толстосум — беднее церковной мыши. Не буду возражать, ежели ты чуток облегчишь его мошну.

— Вот теперь вы говорите на моем языке. У меня прорезается интерес к вашему ядовитому проекту. Давайте сюда все материалы и чего-нибудь поесть, а я погляжу, что тут можно сделать.

«Н-да, негусто», — заключил я, проведя несколько часов за чтением и перечитыванием тонкой папки документов и поглощением множества несвежих и невкусных бутербродов. Адмирал, размякнув в кресле, храпел, точно ракетная дюза. У меня назрело несколько вопросов, и я с удовольствием его растормошил. Поросячьи глазки запылали, уставясь в мои зрачки.

— У тебя должна быть оч-чень серьезная причина.

— Есть. Что вы сами знаете о Лайокукае?

— Все, недоумок. Потому-то я и здесь.

— Эта планетка — самая настоящая тайна за семью печатями.

— Мягко сказано. За семью пудовыми замками — вот так бы я выразился. Глухой карантин, железный занавес, надежная охрана, непрестанный надзор — короче, мышь не проскочит. Жратву и лекарства доставляем на кораблях. Психам оттуда вовек не выбраться.

— А врачи у них свои?

— Еще чего! Медицинская обслуга — в больнице, а больница — на космодроме, а космодром — что твоя крепость. По глазам вижу, что ты подумал, и сразу говорю: нет. Кабы не врачи, лайокукайцы вообще бы Флоту не доверяли. А так они приходят, и мы их пользуем. И все! Дай им хоть малейший повод заподозрить, что эскулапы — стукачи, и пиши пропало. Они к нам и на порог больше не сунутся. И начнутся эпидемии и мор. Так что сам понимаешь — мы предпочитаем не рисковать.

— Если цивилизованная Галактика о них не ведает, то что им известно о нас?

— Почитай что все. Мы не вводили цензуру. Открыты все развлекательные каналы, а еще — учебные и информационные. Телеков у них вдоволь, и смотрят они все, вплоть до самых тошнотворных программ и сериалов. Считается, чем сильней мы им пудрим мозги телевизионной дребеденью, тем меньше с ними хлопот.

— И что, действует?

— Может, и действует. Во всяком случае, у них галактический рекорд по просиживанию возле ящика для идиотов.

— Так вы, значит, внедряетесь и ведете статистику?

— Не мели ерунду. В каждом телеке «жучок», его сигналы ловятся спутником.

— Итак, мы имеем дело с планетой воинственных, кровожадных, полоумных телевизионных фанатиков?

— Примерно так.

Я вскочил на ноги, разбросав крошки от протухших бутербродов, и возопил, потрясая кулаками: