Джордж Мартин - «Если», 1996 № 06

— Получился сущий бред. В их начальном варианте мать не желает, чтобы мальчик вырос. В ее глазах он всегда остается ребенком, во всем зависящим от нее. Независимость надо украсть у матери — вот что такое золотистый мячик под подушкой.

— Ну и дребедень!

— Не скажи, не скажи. Никакой социум не обходится без мифологии, с ее помощью он объясняет и оправдывает свое существование. Искази мифы, и ты изуродуешь социум.

— Как это сделали рыжий мордоворот и его банда?

— Вот именно. Но мы столкнулись не просто с искажением мифа, а кое с чем гораздо более опасным. Я подозревал, что в Веритории подмешивают в воздух наркогаз, и, как оказалось, не ошибся. У вас с Флойдом были остекленевшие глаза, вы вели себя как загипнотизированные. Выходит, нас не просто потчевали очередной байкой о притягательности звериного начала, сокрытого в душе любого мужчины. Все это заталкивалось в глубь разума, в подсознание. Типичная промывка мозгов, психокодирование в жесткой принудительной форме. Это невероятно вредно для рассудка, и мне пришлось вмешаться.

— Рискуя собственной жизнью?

— Возможно. Но разве на моем месте ты не поступил бы точно так же?

Я не сказал «нет». А правда, как бы я поступил? Мрачновато улыбаясь, я произнес:

— По крайней мере, можно еще раз выразить тебе признательность?

— Ради бога, но давай наконец займемся делом. Пока не пришли Флойд и Мадонетта, сообщу тебе кое-что важное. Я освободил капитана Тремэрна от командования операцией и взялся за дело сам. У меня гораздо больше возможностей накрутить кому надо хвост и добиться, чтобы ты немедленно получил антидот. Собственно, это мой первый приказ, и уж поверь, он будет выполнен.

— Так ты, выходит, знал про яд? Скажу тебе честно: мне пришлось здорово подергаться. Спасибо…

— Не спеши благодарить. Мне нужно обещание, что ты не бросишь работу, когда получишь противоядие.

— О чем разговор! Я же согласился помочь, взял деньги — какие еще нужны гарантии? Яд — бредовая идея какого-то бюрократа-перестраховщика.

— Я знал, что ты так скажешь. Знал, что ты из тех, кто трудится не за страх, а за совесть.

Почему мне стало не по себе от его слов? Передо мной сидел все тот же добряк Стинго — неужели в нем проснулись адмиральские замашки? Солдат — всегда солдат… Нет, зря я о нем так плохо думаю. Однако не стоит забывать: яд все еще внутри.

Я ответил Стинго зеркальным отражением его широкой улыбки, хотя страх и тревога все еще царапали и покусывали душу. «Найди эту проклятую хреновину, Джим. Иначе не будет тебе покоя», — твердили они.

Я смеялся и улыбался. Превозмогая себя.

— Конечно, продолжаем. Находка должна быть возвращена.

— Ты прав. Нельзя сидеть сложа руки. — Его взгляд скользнул над моим плечом. — А вот и Флойд с Мадонеттой. Рад вас видеть, дорогие мои. Извините, что не встаю в присутствии дамы.

Она улыбнулась и поцеловала его в забинтованный лоб. Разумеется, появилась последней — женщина есть женщина. Хотя, конечно, зря я обращаю внимание на такие пустяки, не к лицу мне рефлексия самца-шовиниста. Во всяком случае, на этой половине Рая.

— Я поговорила с Матой, — Мадонетта села и глотнула фруктового сока. — В момент взрыва людей в научном корпусе не было, поэтому никто не пострадал. Они обыскали развалины и не обнаружили ни единого обломка археологической находки.

— Точно? — спросил я.

— Точно. У них «жучки» за стеной, поэтому стало известно, что там заинтересовались вещицей. Они ждали, когда ученым мужам надоест ее разглядывать и ощупывать. Так и вышло. Эти благородные господа, которых здесь иначе как гериатрическими неучами не называют, ничего полезного для себя не обнаружили и отдали ее женщинам. А те составили план исследований, но едва успели приступить к ним, произошел взрыв. У меня все.

Итак, не исключено, что находка украдена и спрятана где-нибудь неподалеку. Можно пособить с поисками. Но можно и прекратить в скором времени обратный отсчет дней. Едва проснувшись, я включил компьютер, и он порадовал яркой семеркой. Правда, адмиралу Стинго удалось частично исцелить меня от хронической тревоги.

Гонка за изделием иной расы продолжается. Я получил три миллиона авансом и найду его во что бы то ни стало, хотя все еще не представляю, что это за штуковина такая. Одно хорошо: надо мной больше не будет висеть дамоклов меч.

Я обвел взглядом музыкальных Крыс и понял, что для них все осталось по-прежнему. Задание надо выполнить. Что ж, быть по сему.

— Ну, что дальше? — спросил я.

Стинго — уже не столько музыкант, сколько адмирал, — деловито осведомился:

— Почему взорвался научный корпус? Случайно? Если нет, то кого благодарить? У меня еще много таких вопросов…

— Мата сказала, — перебила его Мадонетта, — чтобы мы обращались к ИРИНе, если возникнут вопросы.

Секунду-другую мы напряженно осмысливали это предложение, затем спохватились, что понятия не имеем, о ком речь. Стинго — истинный адмирал — выразил общее недоумение:

— Кто такая Ирина?

— Не кто, а что. Это акроним: Искусственный Разумный Информационный Накопитель. Проще говоря, главный компьютер на этой стороне Рая. А вот его терминал.

Она положила на стол и включила нечто похожее на обыкновенный портафон. Ничего не произошло.

— ИРИНа, ты здесь?

— Слушаю и повинуюсь, милочка, — услышали мы глубокое сексуальное контральто.

— Кажется, ты произнесла слово «компьютер»? — запинаясь, сказал я Мадонетте.

— Я что, слышу мужской голос? — ИРИНа хихикнула. — Сколько лет, сколько зим! Как тебя зовут, сладкий мой?

— Я не сладкий, я Джим. А почему ты интересуешься?

— Программа и жизненный опыт. До того как попасть сюда, я работала на исследовательском звездолете. Мужской экипаж, бесконечные годы в космосе… Мои создатели полагали, что женские манеры и голос будут гораздо лучше влиять на настроение команды, нежели машинные или мужские.

— Последний исследовательский крейсер, — сообщил Стинго, — пущен на металлолом несколько веков назад.

— Неприлично напоминать даме о ее возрасте, — парировала ИРИНа. — Но ты прав. Когда корабль отправился под автоген, меня списали на берег. Но так как я, по сути своей, компьютерная программа, я бессмертна. Разве не об этом мечтает любая женщина? Прежде чем оказаться здесь, я сделала весьма и весьма многообразную карьеру. Поверьте, я не жалуюсь. Тут так мило. Кругом добрейшие существа, общение с ними — одно удовольствие. К тому же для меня в любое время открыты все дополнительные банки и базы данных. А приятнее всего… Но что-то я заболталась. Мне сообщили, что у вас проблема. Если представитесь по именам, будет намного проще разговаривать. Джима и Мадонетту я уже знаю. Как зовут джентльмена, который только что говорил?