Дж. Дэвид Нордли - «Если», 1996 № 05

Чарлз вскоре поправился. Хотя сперва опасались, что у него безнадежно отбиты почки. Предварительный диагноз, к счастью, оказался неверным. Мы так никогда и не узнали, кто испортил снаряжение Дуга Маршалла.

Кариока Джонс, разумеется, благополучно пережила неудачу. После отставки Эвадны, последовавшей за неприятным инцидентом с Чарлзом, она выставила свою кандидатуру и вскоре была избрана председателем «Общества врагов Прикрепления». Выждав пристойный срок и дав шумихе затихнуть, она стала рекламировать себя и «Общество» энергично и целеустремленно. Так, как это всегда умела.

А мы продолжаем летать.

Люди не меняются. Во всяком случае, у нас на Полуострове.

«Играет с партнером, как бык с матадором, хоть, кажется, принято наоборот», — пел В. Высоцкий.

В спорте, как и в жизни, успех, слава, почести, а нередко и здоровье, зависят от напарника, партнера, того, кто рядом. Так что М. Коуни лишь создает новый вид состязаний, но саму психологию героев словно списывает из Большого спорта.

Именно о психологии партнеров и пойдет речь в статье руководителя лаборатории спортивной психологии НИИ физической культуры.

Партнерство в спорте — любимая тема для разговоров в среде спортивных журналистов и просто любителей спорта. Действительно, поражает, как в сложных ситуациях борьбы партнеры чувствуют замыслы друг друга, принимают решение «вполнамека», не глядя передают мяч в ту точку, где в следующий момент окажется партнер.

Говоря «партнерство», мы, по существу, подразумеваем две составные части отношений между людьми: «взаимопонимание» и «взаимодействие». Не может быть эффективного взаимодействия при выполнении сложной групповой деятельности без необходимого взаимопонимания. И это положение тем верней, чем сложней деятельность, чем более экстремальные ситуации ее сопровождают. Неспроста говорят о слаженных экипажах подводной лодки или авиалайнера.

По-настоящему проблему партнерства стали изучать специалисты по космической психологии — это был прямой социальный заказ, вызвавший интересные исследования, принципиально новые подходы. Основатель космической психологии Ф. Д. Горбов дал идею прибора под названием «гомеостат», который на первых порах был основой единственной экспериментальной методики в этой области. Но об этом чуть позже.

В психологической науке тесное и эффективное партнерство людей называют «совместимостью». В спортивной науке совместимость обычно изучается на материале спортивных игр, хотя команды есть во многих других видах спорта, но ни в одном из них совместимость не проявляется так ярко, как в игровых видах. О совместимости игроков чаще всего говорят в двух случаях: когда речь заходит о непрогнозируемом успехе, казалось бы, заурядной команды или когда ищут причины неудач клуба, составленного из несыгранных звезд. Одни объясняют удивительное взаимопонимание спортсменов неподдающимся пока изучению «биологическим резонансом». Другие — лишь их одинаковым отношением к одной и той же ситуации. Многие тренеры считают, что главное здесь — длительный период игрового общения: тогда совместимость придет как бы «сама по себе». В действительности, все намного сложнее.

Принято выделять механизмы биологической, психологической и социальной совместимости людей. На уровне биологическом совместимость определяется схожим течением нервных процессов, при котором в сложной ситуации как бы «включаются» одинаковые нервно-психические механизмы и люди отвечают одинаковыми действиями. Такой «биологический резонанс» обычно наблюдается у близких людей со схожим генетическим кодом. Игровая совместимость братьев-близнецов из хоккейного «Спартака» и сборной СССР 60-х годов Бориса и Евгения Майоровых, безусловно, основывалась на «биологическом резонансе». Схожие нервные процессы могут наблюдаться и у людей, не связанных кровным родством. Отсюда сразу возникающая симпатия, родство душ, любовь с первого взгляда. Причем сходство на биологическом уровне совсем не подразумевает психологического сходства: люди могут резко отличаться характерами, а объединять их будет «нечто неуловимое».

Но представим, чисто теоретически, что у Майоровых был бы еще один брат-близнец и его поставили бы в центр нападения спартаковской тройки. Стала бы она еще более эффективной? Совсем не факт. Дело в том, что уже установлено: игровое звено лучше действует, когда в нем сочетаются спортсмены с некоторыми противоположными качествами: например, с быстрым реактивным спортсменом может оказаться совместим относительно медлительный спортсмен. Когда братьям Майоровым поставили в тройку Вячеслава Старшинова, возмущению партнеров не было предела: зачем, мол, нам такой «тихоход». Прошло время, и «тихоход» прекрасно вписался в звено, всегда оказываясь в нужном месте и в нужное время, с большим эффектом завершая майоровские тактические комбинации.

СОВМЕСТИМОСТЬ на психологическом уровне — это отчасти совместимость по сходству привычек, вкусов, настроений. Но самое главное в этом случае — это схожесть психических качеств: устойчивости внимания, объема оперативной памяти, быстроты принятия оперативных решений, точности прогноза. Схожими в таком случае становятся и эмоциональные реакции на одинаковые ситуации. Конечно, схожесть в каком-то одном психической качестве мало что дает. Здесь нужно определенное сочетание целого ряда качеств. Особенно это относится к психическим качествам, характеризующим интеллектуальную сферу игрока. Термин «интеллект» здесь употребляется несколько иначе, чем принято в обиходных разговорах. Если спортсмен способен интуитивно почувствовать, как изменится ситуация в ближайшем будущем и вовремя среагировать, психологи в этом случае говорят о наличии высокого практического интеллекта. Хотя спортсмен действовал, что называется, «не думая», по наитию. Схожесть практического интеллекта — почти обязательное условие совместимости игроков.

Центрфорварда московского «Торпедо» Эдуарда Стрельцова нередко называли «советским Пеле». С годами у Стрельцова все больше проявлялась склонность к оригинальным тактическим решениям. Но совместим он был далеко не со всеми. Довольно часто он строил свою «внутреннюю модель» тактической ситуации и давал ей конкретное продолжение, а партнерам такой вариант просто не приходил в голову или приходил слишком поздно, и оставалось только с досадой развести руками. Трибуны порицали или Стрельцова («неправильно решил»), или партнеров («неправильно поняли»). Партнеров винить было трудно, Как, впрочем, и Стрельцова. Создавалось впечатление, что он успевал перебрать в уме больше вариантов, чем Другие, и найти не то решение, которое лежит на поверхности», а то, которое даст наибольший эффект. А другие выбирали решение, очевидное для всех, в том числе и для противника.