Кристофер Сташефф - «Если», 1996 № 01

Попытки найти некий порядок в разнообразии живых существ, как и представления об изменчивости органического мира, восходят еще к античности. Фрагменты текстов Гераклита, Эмпидокла, Демокрита, Лукреция, Аристотеля и других мыслителей древности говорят об этом. Идею эволюции высказывали некоторые философы и естествоиспытатели XVII–XIX веков еще до Дарвина, но развитие определенных представлений происходит по горизонтали, пока не явится… гений. Тогда сразу обозначается резкая вертикаль — теория познания делает скачок вверх, переходит на другую ступень. Выход основного труда Чарлза Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора», замеченного в 1859 году сравнительно небольшой группой ученых, знаменовал переворот не только в биологии, но и в наших представлениях о мире.

Если мир появился в результате специального акта творения, у него нет ни прошлого, ни будущего. Одно настоящее. Все сотворенные виды останутся неизменными в мире, не имеющем конца. Но они изменяются!

Как остроумно заметит наш современник, выдающийся генетик-эволюционист XX века Ричард Левонтин, известная библейская строка: «И сказал Бог: «Да будет свет». И стал свет» — это всего лишь язык хроники, а не истории. История требует причинной теории, как и почему одна форма стала другой. Теория эволюции Дарвина, провозгласившего вид единицей эволюционного процесса, в основе которого лежит принцип естественного отбора, и превратила хронику в историю.

До Дарвина все теории органической эволюции исходили из принципа трансформации. Ж. Б. Ламарк, считающийся тоже создателем теории эволюции, считал, что виды организмов изменяются во времени. Эти изменения носят закономерный характер — от простых к более сложным формам, что Ламарк назвал градацией. Ее движущей силой является «стремление природы к прогрессу». Но что такое прогресс, по каким критериям можно определить, почему один вид прогрессивнее другого? Вот по сложности челюсти крокодила значительно превосходят человеческие. Значит, не всякая сложность — знак прогресса. Сам по себе он не может считаться законом жизни, прогрессивное развитие связано с приспособлением к условиям среды. От просто сложности — к сложной простоте. Такова генеральная линия эволюции.

Все додарвиновские системы пытались уложить в одну шеренгу многообразие форм живой природы, создавая нечто вроде известной «лестницы Боннэ» (по имени французского натуралиста Шарля Боннэ, предлагавшего такую последовательность сущего: кораллы, растения, животные, ангелы, архангелы). Дарвин дал материалистическое объяснение органической целесообразности: виды прогрессивно эволюционируют лишь тогда, когда более высокая организация может обеспечить успех в жизненной борьбе. Эволюция вовсе не самоцель — жесточайшую отбраковку производит внешняя среда, оставляя наиболее приспособленную к ее условиям часть потомства. Отбор создал приспособленность через уничтожение неприспособленных. Внутри каждого вида есть огромное число вариаций. Оно возрастает или уменьшается вследствие различного выживания и воспроизводства уже существующих форм.

Слово «приспособленность» может иметь разные значения (физическая, психологическая, моральная и т. п. приспособленность), но эволюционисты употребляют его, имея в виду только выживание и воспроизведение. Самый сильный человек планеты, поднявший, например, груз весом в несколько автомобилей, за что будет занесен в Книгу рекордов Гиннесса, но не произведет детей, имеет нулевую приспособленность. Зато в полной мере обладает ею родившая десяток малышей молодая цыганка, кочующая со своим табором.

Эволюция путем естественного отбора имеет самоограничения. Процесс отбора не может вступить в действие без наследственной изменчивости. Потомки различных типов должны отличаться друг от друга, как отличались их родители. Возможное следствие отбора — обогащение популяции одним из наиболее приспособленных вариантов. А если наступит такой момент, когда популяция будет состоять только из таких вариантов? Эволюция прекратится? Да, популяция утратит генетическую изменчивость, и эволюция остановится. Так что эволюции необходимы варианты.

Современная теория эволюции, как назвал ее Гексли — «современный синтез», основана на концепциях классического дарвинизма. Тем не менее учение имеет своих противников, аргументация которых нередко совладает с критикой современных Дарвину оппонентов. В «Происхождении видов» ученый обстоятельно и убедительно дал многим из них ответ, который вполне бы удовлетворил добросовестных оппонентов, однако зачастую критики серьезно не знакомы с учением и демонстрируют только свое искаженное представление о нем. Считается, что положения Дарвина могли быть опровергнуты генетикой, начало развития которой оказалось вне поля зрения Дарвина. Но случилось обратное: генетика помогла раскрыть механизмы эволюции, расшифровать ее пути для крупных групп растительного и животного мира. В развитие синтетической теории эволюции, сформировавшейся к 30-м годам XX века, серьезный вклад внесли отечественные генетики школы профессора С. С. Четверякова, школы мирового класса. Ими было доказано, что мутации широко распространены в природных популяциях — эволюция продолжается. Это были передовые концепции своего времени, поскольку исследователи других стран, в том числе США, изучали в тот период мутации на уровне пробирки. Можно назвать ряд блистательных имен: Н. И. Вавилов, Н. К. Беляков, Н. К. Кольцов, Н. В. Тимофеев-Ресовский, С.Г Левит, И. И. Агол, С И. Давиденков и другие — эти ученые своими трудами развили эволюционную теорию, подготовили новый виток «современного синтеза». К сожалению, подготовленный ими виток начинался в мировой науке уже почти без участия отечественных ученых: в стране шел «ледниковый» для биологии период «лысенковщины».

В современном учении об эволюции выделились два главных направления — изучение эволюции внутри видов (микроэволюция) и анализ общих закономерностей эволюционного процесса в крупных масштабах (макроэволюция). Представления о возможностях изменения видов шагнули далеко вперед благодаря развитию молекулярной биологии, химии, математики, физики, вычислительной техники, ультраструктурной цитологии. Моделируя природные процессы, человек выращивает себе подобного в пробирке. А процессы макроэволюции, которые длились миллионы лет, в считанные минуты или часы может воспроизвести компьютер. В Институте эволюционной физиологии и биохимии РАН была выполнена серия экспериментов по машинному моделированию эволюции членистоногих и хордовых. В память компьютера заложили описание прототипа хордовых животных, типа дожившего до наших дней ланцетника, которое содержало 24 признака этого вида. Исходный вид мог преобразовываться в другие, причем с неопределенной — по Дарвину — изменчивостью. Прогрессивные и регрессивные изменения были равновероятными; исключались крупные скачки, например, появление хорошо развитого головного мозга.