Максим Волосатый - Антидот к паранойе

– Сереж, ты чего? – молодой парнишка с испугом отодвинулся от приятеля, выставляя вперед руки, как будто отталкиваясь от него.

– Да скучно тут у вас, – круглое веснушчатое лицо его собеседника, губастого, улыбчивого парня вдруг превратилось в уродливую, злобно щерящуюся оскаленными зубами маску. Скрипуче каркающий голос заставил первого парнишку сделать еще пару шагов назад. – Ничего он не может, слабак. Не-ет, мне пора. Пора…

– Сереж, ты что? Что случилось?! – парнишка совсем ничего не понимал. Ведь только что нормально с ним разговаривали. Ну, да, Серега сегодня с утра немного странный…

«Странный» Серега тем временем еще больше растянул губы в презрительно ухмылке:

– Жди, я еще вернусь. Тогда и попляшем. Таиксана!

Оскалившись, он развернулся … и в три шага оказался возле ограждения транспортной линии, по которой сплошным потоком неслись наземные боты.

– Вниман…, – ожили предупреждающие динамики системы безопасности, но Серега как будто их и не заметил.

Рукой оттянув один из тросов, отгораживающих линию от пешеходной зоны (как это он сделал?!), не меняя выражения лица, Серега неуловимым движением нырнул между ними. Миг – и он уже стоит рядом с несущимися ботами. Из окон на него с изумлением и испугом смотрят пассажиры. Шипят сквозь зубы ругательства водители, система безопасности уже начинает принудительно замедлять скорость потока. Но поздно, слишком поздно…

Шаг вперед… И тупой нос одного из ботов украшается как по волшебству возникшей вмятиной. Темное тело мелькает в воздухе и ударяется об ограждающие тросы, которые мгновенно становятся податливыми. Тут система трафик-безопасности сработала мгновенно: поймав датчиками непредусмотренное программой движение и сопоставив их с данными о нарушении периметра, система тут же ослабила натяжение канатов и приняла летящее тело Сереги, бережно приняв его, спеленав и аккуратно опустив на землю.

Пауза замершего мира. Тишина ужаснувшегося бытия. Медленно летят мимо боты, ветер плавно гонит по земле какой-то кусок бумаги, скорбно кивают ветвями деревья, выстроившиеся в карауле вдоль трафик-линии. Замерший в шоке парнишка, завороженно глядит на спеленатый канатами бесформенный комок, который только что был Серегой. Веселым, беззаботным, живым…

Но вот жизнь опять взяла свое. Скорость рывком вернулась в картину мира. Боты, ревя двигателями, понеслись дальше; ветер унес бумагу; деревья, словно отдав салют, вновь распрямились, шумя буйной листвой. И только молодой парень все так же неподвижно глядел на обмотанное канатами тело приятеля. Но вот пошевелился и он. Заторможенным движением парнишка поднял голову, осмотрел редких прохожих, тоже еще не успевших ничего понять, и … столкнулся взглядом со вжавшимся в стену невысоким мужчиной в просторной груботканой одежде первых поселенцев. Лицо мужчины было белее снега.

– Это не я, – расширив глаза, прошептал парнишка. – Это не я…, он сам… Сам…

Мужчина также медленно, не сводя с парнишки взгляда, помотал головой.

– Он сам! – парня вдруг прорвало. – Я ничего не понял! Он сам прыгнул туда! …

Мужчина, замер, словно не в силах сдвинуться с места. Где-то над ними вдруг раздалась сирена воздушного милицейского патруля, автоматически вызванного системой безопасности. Яркий патрульный бот завис в паре метров над местом происшествия и тут же выстрелил вниз темным комком кокона первой помощи. Сгусток пены упал на скрюченного Серегу, облепил его и окостенел внешней коркой, предохраняя поврежденное тело от любых дальнейших воздействий, сберегая его для возможной терапии в регенерационной камере. Только бы он был жив…

С зависшего бота вслед за коконом выпрыгнули три фигуры в милицейской полуброне. Коротко пшикнули амортизаторы скафандров, компенсируя энергию прыжка, и патрульные тут же рассыпались в разные стороны. Один направился к пострадавшему, второй – к ближайшему блоку аварийной системы, а третий, судя по знакам отличия на скафандре, – начальник, подошел к вновь замершему в шоке парнишке.

– Ты видел, что произошло? – негромко, чтобы не пугать, поинтересовался патрульный.

– Он сам туда прыгнул, – одними губами, не переводя остановившийся взгляд, прошептал парень. – Мы разговаривали…, он вдруг лицо сделал… и пошел туда… А там боты… А он…

– Сам пошел? – негромко, даже как-то буднично, поинтересовался патрульный.

– Сам, – закивал парень. – Сам. Я и понять ничего не успел, а он вдруг «скучно у вас», и пошел. А потом…

Парня вдруг затрясло.

– Тихо, тихо, – успокаивающе поднял руку патрульный. – А чего, говоришь, он сказал?

Милиционер специально говорил ровным, спокойным голосом, как будто ничего не произошло, успокаивая, парня и давая хотя бы внешним его рецепторам сигналы о том, что все закончилось, он жив, все нормально (ну, если не учитывать тела в спас-коконе).

– Он? – рецепторы парня упорно не желали соглашаться с идеей патрульного. Они только-только начали осознавать произошедшее. – Он сказал, что тут скучно, а потом крикнул что-то, и … туда.

Парень вытянул дрожащую руку в сторону трафик-линии.

– А что крикнул? – даже как-то дружелюбно поинтересовался патрульный.

– Токсана…, тойкана…, – замялся парень.

– Таиксана, – вдруг раздался хриплый голос, полный затаенного страха. – Он сказал «Таиксана».

– Салат? – удивился патрульный, поворачиваясь в сторону нового участника разговора, мужчины, одетого в просторную одежду первых поселенцев. «Старообрядцев», как их еще называли. – Он говорил про ваш фирменный салат?

– И, похоже, он его слишком много съел, – от информблока аварийной системы вернулся еще один патрульный. – Так много, что в голову излишки ударили. Датчики показывают, что парень на самом деле сам прыгнул на бот. Только как он умудрился раздвинуть тросы ограждения?

– Жив, – от кокона подал голос третий милиционер, пряча в один из кармашков прибор, которым он снимал показания с затвердевшей спасательной пены. – Кокон показывает, что парень жив. Вызываю медиков.

И он забубнил что-то в микрофон шлема.

– Жив? – удивился вдруг «старообрядец», изумленно распахивая глаза, в которых заплескался страх.

– А что не так? – тут же насторожился старший патруля. – Не должен был быть?

– Да нет, – смешался вдруг «поселенец». – Я просто… Ну, он сильно ударился…

Патрульный хотел было сказать еще что-то, даже рот открыл, но вдруг замолчал, по-прежнему гладя на «поселенца». Нет, не на «поселенца» – сквозь него.