Джонатан Летем - Чужие в городе

Людей мы увидали возле торгового центра, когда я осматривался, нет ли поблизости доходяг. Мы с Глорией собирались их обчистить, конечно, если их попадется не шибко много. Торговый центр лежал милях в пяти от города, куда мы держали путь, так что никто бы не узнал. Но, когда мы подошли поближе, Глория засекла фургоны с людьми и сказала, что это скэйперы.

Раньше я этого словечка не слышал и сам не догадался, что оно означает. Но она объяснила.

Было лето. Дня два назад мы с Глорией отвалили от одной гопы… Нас там кормили, но — под псалмы и прочую религиозную муть. Осточертело до смерти.

С тех пор у нас крошки во рту не было.

— Ну, так что будем делать? — спросил я.

— Я с ними поболтаю, — сказала Глория. — А ты не влезай.

— Думаешь, до города подкинут?

— Не только подкинут, но и… — Она не договорила и загадочно ухмыльнулась. — Будем толковать — молчок, сечешь?

Я выронил обрезок водопроводной трубы, и мы с Глорией пересекли автомобильную стоянку. Жратвы в этом торговом центре было днем с огнем не сыскать, причем уже давно, но скэйперы пожаловали не за жратвой. Они вытаскивали из магазина складные стулья и привязывали к крышам фургонов. Я насчитал четырех мужиков. И одну женщину.

— Здрасьте вам, — сказала Глория.

Двое просто работали на разгрузке, на нас они даже не глянули и продолжали грузить. Женщина дымила сигаретой в переднем фургоне, ее мы тоже не заинтересовали. А остальные скэйперы повернулись к нам. Это были

Кромер и Боюсь, но тогда я еще не знал ихних имен.

— Кыш, — сказал высокий косоглазый парняга с золотой фиксой. Выглядел он малость потрепанным, но зуб намекал, что Кромер никому не уступал в драке и не спал в ночлежке. — Нам недосуг.

Он, конечно, был прав. Если ты не в городе, то ты нигде. А что проку толковать с людьми, которых встречаешь нигде?

А второй скэйпер смотрел на Глорию и улыбался. У него была узкая физиономия с маленькими усиками.

— Ты кто? — спросил он, не глядя на меня.

— Я, ребята, знаю, чем вы промышляете. Сама разок участвовала.

— Да ну? — знай себе лыбился усатый.

— Вам люди понадобятся, — сказала она.

— Шустрая, — сказал усатый золотозубому. И заявил Глории: — Я Боюсь.

— Чего? — удивилась Глория.

— Просто Боюсь.

— А-а… Ну а я просто Глория.

— Чудненько, — сказал Боюсь. — Это Томми Кромер. Мы с ним тут главные.

А как зовут твоего юного дружка?

— Сам сказать могу, — проворчал я. — Льюис.

— Вы оттуда? — указал Боюсь вперед по шоссе. — Из этого славного городка?

— Не-а, — сказала Глория. — Мы туда.

— Да? И как же вы туда пролезть собираетесь? — полюбопытствовал Боюсь.

— Да как-нибудь, — ответила Глория с таким видом, будто все этим объяснила. — Можно и с вами…

— Ишь ты, — ухмыльнулся Боюсь. — Сразу, значит, быка за рога…

— Или сами придем и скажем, что вы в последнем городе народ обжулили и нас послали предупредить, — сказала Глория.

— Шустрая, — повторил, ухмыляясь, Боюсь, а Кромер укоризненно покачал головой. Я не заметил на ихних рожах особого беспокойства.

— Да бросьте вы ломаться, ребята, — уговаривала Глория. — Я же для вас настоящий подарок. Я сама — аттракцион.

— А что? — сказал Боюсь. — Хуже не будет.

Кромер пожал плечами и буркнул:

— Тоща слишком для аттракциона.

— Конечно, тоща, — согласилась Глория, — а потому нам с Льюисом срочно надо похавать.

Боюсь на нее пялился, а Кромер отошел к фургону и остальным скэйперам.

— Впрочем, если с хавкой у вас напряг…

— Все, милашка, завязывай с шантажом.

— Нам пожрать надо…

— Приедем — поедим, — обещал Боюсь. — И Льюиса накормим, если захочет участвовать.

— Конечно, — закивала она. — Он захочет. Правда, Льюис?

Я знаю, когда надо говорить «правда».

На окраине нас встречала городская милиция. Похоже, скэйперов тут ждали; потолковав минуту-другую с Боюсем, городские заглянули в фургоны и помахали руками — мол, проезжайте. Мы с Глорией катили во втором фургоне вместе с целой горой аппаратуры и парнем по имени Эд, а за баранкой сидел

Кромер. Боюсь вел передний фургон, с ним в кабине ехала женщина. Четвертый парняга вел последнюю машину.

Я еще ни разу не въезжал в город на тачке, но ведь я всего-то два раза бывал в городах. В первый раз сам тайком пробрался, а во второй нас с

Глорией провел ее чувак из милиции.

Вообще-то те города были не шибко велики. Может, этот покрупнее окажется?

Мы оставили позади несколько кварталов, а затем какой-то мужик на улице махнул Боюсю флажком. Боюсь тормознул, мужик подошел к его кабине, они потолковали, а затем мужик вернулся к своей тачке и махнул нам, чтобы ехали дальше. Мы двинули за ним вслед.

— Это еще что за хмырь? — спросила Глория.

— Джильмартин, пробивала, — сказал Кромер. — Я думал, ты все знаешь.

Глория промолчала. Я спросил, кто такой «пробивала».

— Добывает нам крышу, жратву и все такое, — объяснил Кромер. — С властями договаривается. Ну и народ зазывает.

Близилась ночь. Жрать хотелось до умопомрачения, но я помалкивал. Тачка

Пробивалы Джильмартина тормознула возле большого дома, похожего на корабль, хотя поблизости я не заметил никакой воды. Кромер сказал, что раньше тут был кегельбан.

Эд со вторым парнем взялись выгружать барахло, Кромер велел, чтобы я им подсобил. В доме-корабле было пусто и пыльно, многие лампы не горели.

Кромер сказал, чтобы мы перенесли туда вещи, потом сгонял куда-то на фургоне и привез целую гору раскладушек — их взял напрокат Пробивала

Джильмартин. Так что я сразу смекнул, на чем буду дрыхнуть этой ночью. Еще мы перетащили в дом уйму всякой всячины для какого-то «марафона»: компьютерные кабели, пластмассовые скафандры, телевизоры… Боюсь поманил

Глорию, и они сходили за хавкой — жареным цыпленком и картофельным салатом. Когда все поели, я не удержался и сходил за добавкой, и никто меня не попрекал.

Потом я улегся на раскладушку и заснул. Дрыхнуть мне тоже не мешали.

Глория на раскладушку не ложилась — она, наверное, провела ночь с Боюсем.

Пробивала Джильмартин не даром ел свой хлеб. Чуть свет к нам повалили горожане. Когда я протирал зенки, Боюсь толковал с ними на улице.

— Регистрация начнется в полдень и ни минутой раньше, — говорил он. -

Соблюдать очередь, без нужды никуда не отлучаться. Мы позаботимся насчет кофе. Предупреждаю, мы возьмем только годных по состоянию здоровья. Все пройдут медосмотр, а нашего врача еще никто не обдуривал. Ну что, кореша, всем все ясно? Тут у нас дарвиновская логика: будущее — для сильных и наглых. Кротким и слабым достанется только нынешний день.

В доме-корабле Эд и второй парень настраивали аппаратуру. Посреди зала на полу были расстелены десятка три скафандров из пластмассы с проводами, а на них и между ними валялась такая уйма кабелей, что все вместе напоминало паутину с высосанными мухами. К каждому скафандру прилагалась металлическая хреновина — что-то вроде велосипедной рамы с седлом, без колес, зато с подголовником. Возле паутины Эд с напарником расставляли по дуге телевизоры с номерами на корпусах, такие же номера были и на скафандрах. Напротив экранов ставили стулья.