Максим Макаренков - Рассказы

Она посмотрела на меня в упор. Что я мог ей ответить? Только подойти, прижать ее к себе и сказать: «Нет, Крис, не бред. Тебе хорошо? Хорошо. Значит продолжай. Делай, что считаешь нужным. Это твоя жизнь, твое счастье и твоя удача».

Одно я знал точно, это было ее личное счастье. Я его разделить не мог. И счастье это должно было очень скоро кончиться.

На следующий после этого разговора день меня нашел Загонщик. Он сидел на ступеньках нашего подъезда, курил и невозмутимо ждал. Я сел рядом. Загонщик выпустил три дымных кольца подряд и щелчком выкинул окурок.

— Безымянного уже видел?

Я молча кивнул.

— Сколько дней до его прихода, посчитал?

Я кивнул снова. Загонщик занервничал, вскочил. Прислонился к перилам, вытянул сигарету и снова закурил.

— А почему ты ничего не сказал Старшим? Ты же должен за этим следить! Ты что, снова хочешь встречаться с Безымянным лицом к лицу? Ты что, забыл, мир рухнет, если в него придет Безымянный!

Я поморщился.

— Слушай, Загонщик, к чему столько патетики? Ни ты, ни я не знаем, рухнет мир, не рухнет… Мы знаем одно, что он изменится.

— Да! Да, но настолько, что это будет не наш с тобой мир. Нам с тобой, Старшим, элементалям, Силам, места в нем не найдется!

Теперь курил я. Курил и вспоминал.

Вспоминал, как небо над городом, не этим, другим, в ином месте и времени, погрузилось во мрак, а потом вспыхнуло апельсиновым и алым. Как разгорелось в центре города льдисто-голубое пламя. Как неслись обезумевшие жители, словно стадо, потерявшее вожаков. Тяжело топотало, сопело, не в силах даже орать от ужаса.

И как смеялись те, кто встречал Безымянного. Не было в том смехе раболепства и услужливости, не было фанатичной истерики. Они смеялись так, как встречают товарища, вернувшегося из долгого путешествия и принесшего добрые вести. Они ждали того, кто поможет им исполнить самые безумные мечты.

Я вошел в центр голубого сияния. Такова была моя цель, моя судьба и предназначение. И запечатал ворота, успев услышать гневный крик того, кто подходил к ним с той стороны. И все исчезло… Неверяще смотрели на меня те, кто пришел встретить Безымянного, кто ждал его и готовил возвращение, кропотливо ловя его послания, учась управлять временем и пространством. Они смотрели на меня, как на обманщика. Вернув спокойствие миру, я убил их мечту, бросив обратно в осточертевшую череду будней.

Загонщик снова напомнил о себе.

— И не забывай, твоя женщина, одна из тех, Ждущих.

— Да… Вот это я помню.

— Ну, так помни. — Загонщик положил мне на плечо руку и слегка сжал. — Не позволь себе ее потерять.

А еще через три дня Крис вскочила в пять утра. Я высунул голову из под одеяла и разлепил один глаз. Кристина улыбалась, в ее глазах с вертикальными зрачками плясали веселые бесенята.

— Смотри, что я могу! — прошептала она и взялась кончиками пальцев за одну из своих сережек. Металл потек под ее пальцами и принял форму серебристой змейки. Крис убрала руку. Змейка продолжала слегка извиваться и тихо мелодично шипела. Не шипела даже, а посвистывала.

— Крис, скажи, пожалуйста, — я откашлялся, — тот, кого ты ждешь, он ведь должен придти сегодня?

Она даже не удивилась. Глянула через плечо, улыбнулась и сказала только одно слово.

— Да.

Небо над городом померкло, а потом вспыхнуло апельсиновым и алым. Дома содрогнулись, потекли, принимая новые, невиданные в этом мире формы. Крис восторженно завопила и вылетела из квартиры. Ее каблучки зацокали по ступенькам, хлопнула дверь подъезда. Она ушла. Я подошел к окну, закурил и стоял так, пуская дым и глядя на голубое зарево, разгоравшееся в центре города. Там открывали дверь, там ждали Безымянного. А со стороны шоссе доносился визг тормозов и грохот столкнувшихся машин. Выбегали из подъездов люди, воя от ужаса, не понимая, куда и зачем бежать.

В центр голубого свечения ударили пара вспышек яростного белого огня. Свечение поглотило этот огонь и стало еще ярче. Так закончились дни Старших, ведь только я мог наложить печать и закрыть Дверь. Облака приняли форму изящных длинношеих драконов и стали кружить вокруг центра свечения. Безымянный пришел.

Загонщик подошел ко мне и встал рядом.

— Ты сам понимаешь, что ты сделал? Точнее, чего ты не сделал?

— Да, конечно.

— Ты погубил мир. Ты погубил Старших. И ты потерял свою женщину… Она там, с ним, на века.

Я посмотрел на Загонщика и улыбнулся.

— Вот понимаешь, меня всегда удивляло, почему считают, что если ты живешь тысячелетия, а любимые тобой люди, всего десятки лет, то, со временем, ты начинаешь бояться боли, которую тебе приносит их смерть. И ты, мол, будешь отказываться любить. Чтобы этой боли избежать.

Бред это все. Или говорят так те, кто не любил никогда в жизни. Если любишь, то сделаешь все, чтобы любимый человек жил счастливо до конца дней своих. Понимаешь ты, счастливо! И потом, в конце, проводишь его.

А что я мог дать Крис? Закрой я ворота, каким стало бы ее будущее?

— А мир? Весь остальной мир? Ты подумал, что будет с ним?

— Пойми, Загонщик, слишком долго мы не давали шанса тем, кто ждал Безымянного. Слишком велика была для них плата за серое спокойствие остального мира. Пусть теперь живут они. Они, и Крис…

Мы стояли с Загонщиком у окна и смотрели, как ширится, растет круг льдистого голубого света и ликующе проносятся над ним изящные облака-драконы.

Он любил Ее. Не правда ли, более пошлое и избитое начало для истории сложно придумать?

Тем не менее, это было именно так, Он любил Ее… Любила ли Его Она? Сложно сказать…

Какое-то время казалось, что да. Прогулки под луной, поцелуи, милые глупые подарки по поводу и без повода — все это было. Гуляли они вдоль скоростного шоссе. Точнее, когда-то оно было скоростным, а потом дорога ушла в сторону и осталась асфальтовая стрела, летящая через лес, в котором терялся их маленький городок из четырех улиц и одной поляны, которую гордо называли площадью.

Была ли она прекрасна? Неважно… Он даже не думал об этом. Она просто была в его жизни и представить, что может быть иначе, Он не мог. Он не мог представить себе что-то другое, кроме прогулки по серебристому от лунного света полотну шоссе, теплой ладошки в своей руке, мягкого вкуса губ, долгого расставания возле крыльца Ее дома…

Так должно было быть всегда.

Днем он развозил грузы на маленьком потрепанном грузовике, от одной лавочки, которая была всегда, до другой. Иногда выбирался в соседний городок, если его просили привезти товар, и сразу спешил обратно. Пожалуй, дорога была единственной его страстью, кроме Любимой. Он сливался с ней, расстилался и тек по ней, чувствуя каждую выбоину и каждый поворот трассы. Но всегда Он спешил обратно, останавливаясь только для того, чтобы купить какой-нибудь пустячок в подарок для Нее.