Журнал «Если» - «Если», 2009 № 07

Путешествия и случающиеся в течение их контакты оказались на редкость интересными. Иногда Даниил с тоской думал, что был лишен этой информации всю свою жизнь. Какими докладами он порадовал бы институтскую общественность, какие работы поместил бы в «Научном вестнике», имей к этой информации доступ при жизни! На Нобелевку это все тянуло, не меньше!

Он очень жалел, что его путешествия в большей степени носят психологический характер и сводятся к общению сущностей. Ужасно хотелось увидеть бескрайние болота, о которых взахлеб рассказывали зауроподы, ледяные поля, о которых и после смерти тосковали задумчивые и неразговорчивые криолиты. Хотелось побывать на плазменных морях звезды Алголь, в пятимерном пространстве, где обитали нутрики. Впрочем, человеческой жизни не хватило бы на все путешествия, задуманные Даниилом, и он утешал себя мыслью, что это ему удастся после смерти — дальнейшее существование по всем признакам обещало быть вечным. Нет, братцы, стоило умереть, чтобы увидеть все это! Увериться в множественности миров, убедиться, что и на других мирах идиотов, портящих другим жизнь, хватает. Посмотреть на чужие трагедии и возвышения. Сравнить себя с питомцами иных миров. И смотреть, слушать, изучать, сравнивать, проверять, жалея лишь о том, что все открытия, сделанные тобой, станут достоянием мертвых. Этакая Книга мертвых Даниила Артемьева.

Разумные существа в чем-то похожи. По крайней мере, свои опознавательные символы появились у многих. Пространство в Потоке было заполнено различного рода конструкциями, преследовавшими единственную цель — дать знать собрату, что ты рядом и ждешь. И что интересно, понимали все друг друга без словарей. Наверное, так было угодно Высшему разуму, который их здесь собрал. Даниилу на этот самый Высший разум было ровным счетом плевать. У Разума были свои цели, а у него, Даниила — свои. За одно он был благодарен неведомому могущественному собрату — за то, что он их здесь собрал. Хотя бы и после смерти.

— Мастер Данила, не отвлекайся, — насмешливо сказал Гурнов. — Ишь задумался, головенкой закивал. Признаешь, что неведомый исследователь заполучил бездонный информационный кладезь?

Это Даниил признавал. Только не понимал, кому и зачем мог понадобиться кладезь, в котором давно не было чистой родниковой воды, а в бурой жиже плавало разное дерьмо, которое вкуса влаги никак не улучшало. Но, с другой стороны, исследователь не может рассматривать только хорошие стороны изучаемого явления, он просто обязан обратить внимание и на негативные.

А если это не чьи-то исследования, а форма загробной жизни? В это верилось с трудом. Природа рациональна, любое существование должно быть целесообразным. Но что мы знаем о целях бабуина, раскачивающегося на ветвях пальмы? Мы видим только очевидное и не в силах заглянуть в маленькую душу примата.

— Тепло, тепло, — одобрительно сказал Гурнов. — Когда я сидел в лагерях, я пытался понять логику вождя. Ведь не мог он верить в то, что вокруг него одни враги народа, не мог!

— Теперь-то чего уж проще, — засмеялся Даниил. — Здесь он где-нибудь, он же в один год с тобой помер. Найди, слейся, поговори. Это тебе раньше до него было, как до Бога, а теперь — запросто.

— А мне он неинтересен, — серьезно сказал Гурнов. — Я его понял. Не было в его поступках логики. Целесообразностью он руководствовался, как ее понимал. В его глазах цель оправдывала средства. Про слезинку ребенка он и не думал, сам, похоже, наплакался в детстве. Но ты, Данила-мастер, и в самом деле мастер зубы заговаривать.

— Я тебе вот что скажу. — Даниил помолчал. Мысль, пришедшая ему в голову, показалась совсем уж дикой, но он все-таки продолжил: — В нашем существовании может быть смысл, но только в том случае, если им обусловлено какое-то начало. Как тебе нравится такая гипотеза — все мы лишь тлеющий фитиль, от которого взорвется бомба?

Гурнов помолчал.

— Как сказал Нильс Бор, — наконец медленно проговорил он, — перед нами безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть верной? Ты ничего не замечаешь?

Мысленно Даниил проанализировал свои построения.

— Ничего, — сказал он. — А что я должен был заметить?

— Движение закончилось, — объяснил Гурнов. — Кажется, фитиль дотлел.

Только тут Даниил почувствовал, что стремительный полет завершился.

— Да, — сказал он. — И что из этого следует?

— В сообщество пора, — заторопился Гурнов. — Не нравится мне это состояние покоя!

— Глупости, — сказал усопший академик по фамилии Шейнис. — Ничего страшного. Рано или поздно любое путешествие заканчивается. Мы на конечной станции. Гурнов, вы романтик, вам бы только революции устраивать. Пока вас не было, мы провели консультации с другими сообществами. Понятно, это конечная станция. Чужие тоже приходят к подобному выводу. Так это и хорошо, теперь мы узнаем, чего ждать дальше.

Их внимательно слушали. Или делали вид, что слушают.

— Вам не кажется, что стало теснее? — поинтересовался Гурнов.

И Даниил сразу же почувствовал — точно, и в самом деле теснее становится, будь они все живыми существами, дышать бы нечем было.

— Так это естественно, — величественно молвил академик Шейнис. — Мы на конечной станции, а Поток еще не завершился. Нас становится больше!

— Знавал я одно местечко, где нас становилось больше, — вздохнул Гурнов. — Называлось оно камерой предварительного заключения. А потом, когда следствие завершалось, в камере просторно становилось, даже ходить можно было, без опаски на кого-то наступить.

— Вы пессимист, дорогуша, — тон у академика стал покровительственным. — Мне думается, ваши опасения напрасны. Высший разум…

— А разве я говорил о Высшем разуме? — невежливо перебил Гурнов. — Уважаемый академик, вам не кажется, что наш конечный пункт более походит на Чистилище. Разберутся и начнут нас отсюда отправлять по адресам. Хотелось бы знать, кто здесь в охране служит!

— Шуточки у вас, — недовольно буркнул Шейнис. — Но мы слились не для этого. Совершенно ясно, что нам предстоит встреча с кем-то, кто стоит в своем развитии неизмеримо выше нас. Академики предлагают выработать линию поведения, если хотите — обозначить протокол контакта. Нам предстоит нелегкая задача, мы должны показать, что достойны если не взаимопонимания, то того, чтобы нас внимательно выслушали.

— Вы думаете, кто-нибудь станет разбираться в этой дикой мешанине миров? — не выдержал Даниил. — Вы серьезно полагаете, что кто-то будет рыться во всем этом дерьме, выбирая достойное?

— Молодые люди, — сказал Шейнис. — Я вижу, вам нравится ниспровергать основы. Но это не для нас. Здесь собрались серьезные люди, с определенным складом ума…