Кит Лаумер - Журнал «Если» 1992 № 05

Впереди он заметил что‑то маленькое, белое, торчащее из‑под земли, как шляпка гриба. С удовольствием избавившись на время от чемодана, Бретт опустился на колено и через некоторое время извлек из твердой почвы белую фарфоровую чашку с отбитой ручкой. Он стер пальцем приставшую глину, обнажив гладкую поверхность, и посмотрел на донышко — клейма не было. Откуда здесь эта чашка? Как она очутилась в пустыне так далеко от жилья? Он бросил чашку, с тяжелым вздохом взял чемодан и зашагал дальше. Теперь он стал внимательнее смотреть под йоги и вскоре наткнулся на ботинок — изношенный, но из хорошей кожи, 42 размера. Он подумал о многих других одиноких ботинках, постоянно и загадочно возникающих на обочине дорог и в лесу. Вскоре он споткнулся о передний бампер старомодного автомобиля и внимательно осмотрел землю вокруг в поисках других частей, но ничего не нашел.

Тем временем стена приблизилась — оставалось миль пять, не больше.

Ветер нес через поле стайку бумажных листков. Поймав один из них, он прочел:

ПОКУПАЕШЬ СЕГОДНЯ — ПЛАТИШЬ ЗАВТРА.

Поднял с земли другой:

ПРИГОТОВЛЯЙТЕ СЕБЯ К ВСТРЕЧЕ С ГОСПОДОМ.

Третий гласил:

ПОБЕДИМ ВМЕСТЕ С УИЛКИ!

Он уже довольно долго шел вдоль стены в поисках ворот, а она все уходила от него, изгибаясь, вздымаясь отвесно; поверхность серого камня была пористой, но без всяких украшений или резьбы, слишком гладкой, чтобы можно было забраться наверх. Наконец показались широко открытые ворота с серыми колоннами по бокам. Поставив чемодан на землю, Бретт попытался стряхнуть пыль с одежды и вытер лицо носовым платком. В проеме были видны мощеная улица и фасады зданий, но улица казалась безлюдной, а дома нежилыми, и ни один звук не нарушал тишины жаркого полдня. Бретт взял чемодан и решительно вошел в ворота.

Почти час он бродил по пустынным улицам, слыша лишь эхо собственных шагов, отражающееся от облупленных стен с пустыми витринами магазинов, от унылых фасадов невысоких домов, разделенных заброшенными пустырями. Время от времени ухо, казалось, улавливало отдаленные звуки: одинокий голос трубы, слабый звон колокольчиков, цокот копыт по булыжной мостовой. Вступив в узкий проулок, он услышал более явственный звук, напоминающий гомон толпы. После крутого поворота улочки звук стал совсем отчетливым — Бретт даже сумел различить отдельные голоса, вырывавшиеся из общего гула. Он прибавил шагу в радостном предвкушении долгожданной встречи с людьми.

Голоса вдруг слились в оглушительный протяжный рев, вызвавший в воображении образ ликующей толпы болельщиков, приветствующих появление на поле любимой команды. Теперь стал слышен оркестр — взвизги духовых, грохот ударных. Темный проулок распахнулся в залитую солнечным светом площадь — Бретт увидел спины тесно стоящих людей, а над их головами плывущие шары и флаги, стройные ряды высоких киверов и перьев. Его взгляд упал на транспарант, высоко поднятый на длинных шестах и надутый ветром, как парус; он успел прочитать на выпуклости огромные буквы: «ШЕЙ СТОРОН». В просветах между головами он увидел, что по площади движется фаланга людей в желтых одеждах; они шли мерным шагом, и в такт движению равномерно раскачивались кисточки на фесках. Из толпы вырвался мальчишка, пристроился сбоку процессии. Оркестр ревел и грохотал.

Бретт слегка коснулся плеча одного из зрителей: «Скажите, по какому случаю у вас праздник?» Он и сам не расслышал своего вопроса, а человек не обратил на него ни малейшего внимания. Тогда Бретт стал пробираться вдоль плотного ряда спин, выискивая просвет в толпе. В одном месте народу было как будто поменьше. Он протиснулся туда и вскарабкался на тумбу. Желтые одежды уже прошли, и теперь центр площади занимала группа крепких девушек в синих майках, спортивных тапочках и коротких трусиках. На круглых неподвижных лицах сиял кирпичный румянец. Вдруг, как по сигналу, они тронулись с места, высоко поднимая колени, сверкая голыми бедрами, жонглируя блестящими жезлами. Бретт поискал взглядом телекамеры, но не увидел ни одной. На противоположной стороне площади толпа казалась еще гуще. Люди в одинаково однотонных аккуратных костюмах, всецело поглощенные зрелищем, синхронно открывали и закрывали рты, и стоящий в первых рядах толстяк в мятом костюме и в панаме, довольно безучастно ковыряющий в зубах, казался чужеродным элементом.

За толпой виднелись витрины магазинов, обычные витрины — красный кирпич, алюминий, пыльное стекло, выцветшая реклама:

ТОЛЬКО У НАС

ЦЕНЫ САМЫЕ НИЗКИЕ.

Девушек сменил строй полицейских. Бретт обратился к мужчине справа от него: «Простите, как называется этот город?» Тот будто и не слышал вопроса, и Бретт тронул его за рукав: «Скажите, пожалуйста, что это за город?» Вместо ответа человек снял с головы шляпу и высоко подбросил ее в воздух; порыв ветра подхватил ее, и она исчезла из виду. Первый раз в жизни Бретт увидел, как человек бросает в воздух шляпу, хотя в книгах с подобным способом выражения восторга он встречался не раз. «Интересно, как они потом находят свои шляпы?» — мелькнула мысль. И еще он подумал: ни один из его знакомых ни за что бы не пожертвовал шляпой.

— Не могли бы вы все‑таки сказать мне, что это за город, — произнес Бретт и дернул человека за рукав. Внезапно тот покачнулся и обрушился на Бретта. Бретт отпрыгнул в сторону, а мужчина упал плашмя на спину да так и остался лежать с открытыми глазами, что‑то мыча.

Бретт в ужасе бросился к нему:

— Простите меня, простите! — Он крикнул в толпу: — Помогите кто‑нибудь, человеку плохо!

Никто даже не пошевелился. Рядом стоял другой мужчина, и Бретт заорал ему прямо в лицо:

— Человек потерял сознание! Помогите!

Мужчина неохотно повернулся в его сторону, пробормотав:

— Это не мое дело, — и снова перевел взгляд на процессию.

В этот момент Бретт услышал сзади испуганный шепот:

— Давай быстрее сюда!

Он обернулся. У входа в узкий переулок стоял худой мужчина лет тридцати с редкими рыжеватыми волосами, с капельками пота, блестевшими над верхней губой. Он был одет в выцветшую бледно‑желтую рубаху с широко вырезанной горловиной, грязную, в пятнах пота; довершали наряд короткие зеленые штаны и кожаные сандалии. Он манил Бретта рукой, отступая в переулок: — Сюда…

Бретт двинулся к нему: — Этот парень…

— Ты что, еще ничего не понял? — рыжеволосый говорил со странным акцентом. — Нам надо удирать!

Он вдруг застыл, прижавшись к стене и напряженно взглядываясь в толпу на площади. Жилы на шее напряглись. Он, по‑видимому, давно не брился, и Бретт даже на расстоянии ощущал запах пота. Бретт открыл рот, чтобы задать очередной вопрос…

— Идиот, молчи и не двигайся! — зашипел рыжеволосый.

Читать дальше