Роберт Шекли - Журнал «Если» 1992 № 04

На сорока тысячах он уменьшил тягу, выровнял самолет и начал снижение. Ему пришлось потрудиться, прежде чем он отыскал аэродром — зеленое поле в стране зеленых полей. На высоте в пять тысяч он перешел на вертикальное снижение. Расходомер опасно мигал красной точкой: топлива осталось на тридцать секунд полета. Зависнув на высоте двухсот футов, он выбрал место для посадки.

Фармен спрыгнул из кабины на землю, не дожидаясь, когда принесут деревянный ящик, и недоуменно оглянулся. На аэродроме — ни одного пилота, как, впрочем, и самолетов. Наконец, он заметил на востоке маленькие точки в небе. Ничего не понимая, он бросился к ангарам. Неужели на них так подействовал его взлет? Он нашел механика и схватил его за руку:

— Что случилось?

Механик улыбался и жестикулировал, пытаясь что‑то сообщить. Встряхнув его, Фармен снова повторил свой вопрос на ломаном французском. Но ответа не понял, лишь проследил за взмахом руки в сторону линии фронта.

— Я вижу, что они улетели туда, — пробурчал Фармен и отпустил механика. Он прошел в домик за ангарами и попросил у Энри виски. Через пять минут заказал еще. Когда летчики вернулись, он допивал четвертую порцию.

Они с шумом ввалились в помещение, и Энри выставил на стойке батарею бутылок. Блэйк подошел к столику Фармена, держа в руках стакан, наполненный до краев.

— Ховард, — сказал он, — не знаю, как работает твоя штука и можно ли вообще назвать ее аэропланом. Но вынужден признать, что движется она быстрее пули. Если ты мне объяснишь…

— Все, что ты захочешь, — самодовольно сказал Фармен.

— Как ты можешь летать, если не чувствуешь ветер на лице?

Фармен хотел было рассмеяться, но у Блэйка не было и тени улыбки.

— Мне не нужен ветер, — сказал Фармен. — Наоборот, если стекло разобьется, я погибну. Все, что мне нужно знать, сообщают приборы.

На лице Блэйка появилось недоверчивое выражение. Фармен поднялся, слегка качаясь от выпитого.

— Пойдем, я покажу тебе пульт управления.

Блэйк жестом указал ему на стул.

— Да видел я это. У тебя там столько всего, что в полете времени не хватит разобраться… Да и вообще, можно ли назвать это полетом. С тем же успехом ты мог бы сидеть за письменным столом.

Фармену и самому иногда приходили в голову подобные мысли. Но все эти приборы были необходимы, чтобы управлять «Пика‑Доном».

— Ну, хочешь, назови его подводной лодкой, — сказал он даже без особого сарказма. — Ты ответь: летал я или нет?

Блэйк пожал плечами.

— Сначала ты завис, как воздушный шар. Если бы я не видел это собственными глазами, я бы никогда не поверил. Потом рванулся ко мне, как из пушки. Признаться, я даже несколько струхнул. Никогда бы не подумал, что можно двигаться с такой скоростью… Не успел я развернуться, как тебя и след простыл. Если бы мы вели с тобой воздушный бой, ты мог бы прошить меня очередью, а я не успел бы сделать и выстрела.

На стол упала тень. Они подняли головы.

— Действительно, мсье, — сказал Деверо, — ваша машина может без риска атаковать любую цель. Мне трудно понять, как она летает с такими маленькими крыльями или как она поднимается вертикально в воздух, но я видел все это своими глазами. И этого достаточно. Я хочу извиниться, что нас не было здесь в момент приземления.

Итак, он все‑таки произвел впечатление.

— А куда вы все улетели? Я думал, что патрулирование начнется только во второй половине дня.

Подвинув стул, Деверо сел рядом с Блэйком. Он осторожно поставил стакан с вином на стол.

— Все так, мсье. Но со стороны фронта донеслась канонада. В таких случаях мы не ждем приказа, а сразу же поднимаемся в воздух.

— А я не слышал никакой стрельбы, — сказал Фармен.

— Самое странное, — сказал Деверо, — что когда мы подлетели к фронту, пушки уже смолкли, а в небе не было ни одного самолета, кроме наших. Мы пролетели километров пятьдесят вдоль линии фронта — никаких признаков боевых действий. Когда мы вернулись, я связался с командованием: никакой информации о перестрелке.

Он произнес все это с наивным непониманием маленького мальчика, еще не познавшего тайны природы. Фармен внезапно рассмеялся, и Деверо заморгал от удивления.

— Извините, — сказал Фармен. — До меня только что дошло. Это были не пушки, а мой самолет!

— Ваш самолет, мсье? Не понял шутки.

— Я не шучу. Вы слышали мой самолет. Когда он преодолевает звуковой барьер, то раздается нечто наподобие взрыва. — Он взглянул на их лица. — Вы мне не верите?

Стакан Деверо был пуст. Блэйк встал, взял со стола пустой стакан и поплелся к стойке.

— Я, наверное, так и не смогу понять принцип действия вашего самолета, — сказал Деверо. — Но вы показали, на что он способен…

— Это всего лишь небольшая часть, — ответил Фармен.

— То, что мы увидели, вполне достаточно, чтобы покончить с Бруно Кейсерлингом.

— Я сделаю это, — сказал Фармен.

— Будем надеяться, — сказал Деверо, позволив себе намек на улыбку. — В любом случае, надо попробовать. Если вы скажете, куда необходимо прикрепить пулеметы…

— Мне не нужны пулеметы, — заявил Фармен.

— Но, мсье, на аэроплане должно быть оружие. Аэроплан без пулемета все равно что тигр без зубов и когтей.

От мысли, что на носу «Пика‑Дона» будет торчать пулемет, ему стало не по себе.

— У меня есть свое вооружение, — как можно убедительнее сказал Фармен. Вернулся Блэйк и поставил свой стакан на стол, слегка расплескав бренди. — А пулеметы снизят аэродинамические качества самолета.

— Аэро… что? — спросил Блэйк. — О чем это ты говоришь?

Фармен наклонился вперед.

— Послушайте. Вы видели мой самолет, так? Видели там внизу, возле шасси, направляющие… ну, балки?

— Я видел, — сказал Деверо.

— На них крепятся ракеты, понимаете? Достаточно одной, чтобы уничтожить целую эскадрилью.

— Да? И сколько у вас таких ракет?

— Шесть, — ответил Фармен. — А сколько эскадрилий у немцев в этом секторе?

— Две, — сказал Деверо. — Но, мсье, люди, которые оснащали ваш самолет, вряд ли разбирались в технике воздушного боя. Надо обладать невероятной меткостью, чтобы даже шестью ракетами сбить один самолет. Ведь аэропланы летают, а не висят неподвижно, как воздушные шары. Мы нередко тратим сотни патронов и не можем накрыть противника. Вступать в бой, имея возможность выстрелить всего шесть раз? Это безумие, мсье.

— Но я не буду целиться, — ответил Фармен, силясь объяснить им ситуацию. — Мой самолет настолько скоростной, что полагаться на человеческие чувства во время боя невозможно. Мои ракеты сами находят цель. Они…

По их лицам он понял, что ему не верят.

— Послушайте, — сказал он. — Вы видели мой самолет в работе. Дайте мне достаточно топлива, чтобы вступить в бой с Кейсерлингом, и я покажу, на что способны мои ракеты. Они сотрут его в порошок в мгновение ока.