Андрей Ливадный - Форма жизни

Он не мог не обратить внимания на чрезмерную, скрупулезную детализацию своих грез. Сон, сотканный из обрывочных, расплывчатых образов, можно проигнорировать, да его и не вспомнить в полном объеме после пробуждения, а тут прослеживалась совершенно иная картина: сон слишком очевидно походил на явь. Такой яркий отпечаток могли оставить реальные воспоминания о происходивших в действительности событиях, но ничего подобного не было и не могло быть в жизни Андрея Диброва!

Он отошел от раковины, закурил, изменяя своей привычке воздерживаться от сигарет сразу после пробуждения, и сел в кресло перед отключенным терминалом персонального компьютера, стараясь припомнить все, что было ему известно по теории сна, пытаясь найти в своей памяти ту зацепку, которая поможет объяснить случившуюся с ним странность и тем самым восстановить душевное равновесие...

Сон — это сложный процесс, — размышлял он, — основную роль в котором играет подсознание человека. Днем, в период активности, наша долгосрочная память молчит, она заблокирована множеством мгновенно возникающих и тут же распадающихся связей, кора головного мозга возбуждена, занята решением сию секундных задач. Другое дело — ночь. Организм отдыхает, в нем начинают протекать иные фазы жизненного цикла, мозг разгружается, и лишь наиболее возбужденные участки продолжают работу. Именно между ними в первую очередь возникают спонтанные связи, и тогда человек может видеть сны, напрямую связанные с переживаниями последних прожитых суток.

Сны, связанные с событиями далекого прошлого, например детства, возникают, как правило, аналогичным образом: какое-то недавнее происшествие застревает в «оперативной» памяти, остается лежать возбужденным участком сознания в разуме уснувшего человека. Тогда и происходит обращение к долгосрочной памяти — подсознанию, куда на длительное хранение складывается вся информация о прожитом. Возникает глубинная, вертикальная связь, и человек видит сон, в котором с нынешними проблемами ассоциируются образы, давно, казалось бы, позабытые.

Сидя в кресле у погашенного терминала, Андрей попытался проанализировать свое видение с точки зрения данной теории, но не смог отыскать никаких аналогий. Его детство и юность прошли на Земле, а всю свою зрелую жизнь Дибров отдал открытому космосу. Болезненно вороша свою память, он пытался понять, картины из какого мира нарисовало его подсознание, но на ум не шло ничего, кроме узких панорам корабельных отсеков, заточенного между переборками пространства грузовых палуб, тесноты постов управления и как альтернативы — картин бездонной черноты космоса да тех пейзажей урбанизированной Земли, среди которых проходили его отпуска или вынужденные паузы между полетами.

Андрей был пилотом-внеземельником, его стихией всегда оставался открытый космос, как для моряка привычным окружением является безбрежный океан. В свои тридцать семь лет он ни разу не побывал ни на одной планете, кроме Земли и Марса, даже Луну приходилось наблюдать исключительно с орбиты.

Хотелось спросить самого себя — так какого же черта тебе снится чуждый, детализированный до последнего камушка мир, упоминания о котором не найти ни в памяти, ни в разумной реальности дня сегодняшнего?

Мысль о «зеленых человечках», потустороннем мире и прочих мистических или же фантастических силах даже не пришла на ум Диброву, для этого командир «Януса» был слишком логичен и рационален.

В его реальности существовало лишь то, что можно потрогать руками или описать законами физики, остальное не принималось к рассмотрению.

Взглянув на табло бортового хронометра, он понял, что настала пора принять какое-то решение. Либо он идет в рубку, либо...

Дибров встал, бросил окурок в утилизатор и, подойдя к зеркалу, помассировал глаза, чтобы не так бросалась в глаза отечность век.

Он не мог отказаться от своей жизни только потому, что его сознание вдруг породило нечто не укладывающееся в рамки привычной логики.

Межпланетный космический корабль «Янус» был построен на базе серийной модели российского военного транспорта «К-209НТ», разработанного еще полвека назад. «К-209» отлично зарекомендовал себя на внутрисистемных трассах, чья протяженность не выходила за радиус окружности, равной орбите Юпитера. Это был надежный, легко управляемый, прекрасно сбалансированный транспортный космический корабль, «рабочая лошадка» дальнего космоса, как любовно именовали его военные пилоты-внеземельники, и нужно сказать, что их оценка не являлась завышенной: действительно, базовая конструкция семисотметрового шасси была так удачно спроектирована, что не претерпела серьезных изменений за пятьдесят лет серийного выпуска и эксплуатации, а такое «долгожительство» в век научно-технического прогресса говорит само за себя.

Издалека космический корабль был похож на две сложенные вместе человеческие ладони, сжимающие в кончиках пальцев небольшой шарик. Эта аналогия только усиливалась оттого, что броня «К-209» ближе к сферической носовой части была разделена на длинные клинообразные сегменты.

Следуя его узкими коридорами, Дибров поймал себя на мысли, что в аналогичных отсеках военного корабля намного теснее. Капитан знал об этом не понаслышке. Он командовал одним из «К-209» в период так называемого «астероидного кризиса», когда ведущие мировые союзы делили естественные ресурсы астероидного пояса, расположенного между орбитами Марса и Юпитера.

Изменения, внесенные в конструкцию военно-транспортного корабля, принесли на борт функционального «К-209» лишь некоторое подобие комфорта, но они существенно упростили и облегчили быт тех людей, кто бодрствовал на борту во время вахт. Например, взять вращающуюся часть корпуса, размышлял Дибров, пытаясь таким образом отвлечься от тяготивших его проблем. Ранее эта функция бортовых устройств носила чисто военный смысл. Вращение средней цилиндрической части являлось исключительно боевой операцией и включалось лишь непосредственно в момент атаки вражеских истребителей, позволяя бортовым орудийным комплексам ставить более плотную стену заградительного огня и одновременно затрудняя противнику прицеливание по отдельным огневым точкам самого транспорта. Специалисты Евросоюза вывели эту функцию в разряд постоянных, придав ей иной смысл, теперь вращение создавало силу искусственного тяготения в тех отсеках, где бодрствующая часть экипажа проводила две трети полетного времени.

Перейдя из отсеков с гравитацией в зону невесомости, Андрей проплыл по коридору, ведущему в главный пост управления, отталкиваясь от поручней, укрепленных вдоль стен.