Андрей Ливадный - Колония

"Вероятно, древние механизмы, - бесплотный голос Генри звучал в голове Келли. - Если анализировать только внешние данные, применяя известные технические закономерности, их кибернетические компоненты должны быть в сотни раз меньше, чем чипы, собранные в пакет. Ты видел пример древних нанотехнологий, Марк. Нет нужды раскрывать Дитриху мою сущность, но ты должен осведомить его: здесь имеет место грубая фальсификация. Чипы в пакете не могут принадлежать той расе, что изготовила прицепившиеся к мертвому телу механизмы. Между ними, с моей точки зрения, просматривается явная технологическая пропасть..."

- Ну? - раздался голос Фридмана. - Я жду комментариев.

Марк взглянул на дисплей своего компьютера:

- Система опознала личность мертвого боевика. Сен Кимер Ган, десять лет назад объявлен на Земле в общепланетный розыск.

- Как вы проморгали Маскани? - не обратив внимания на ценность полученной информации, взъярился Дитрих. - Сколько еще агентов, завербованных Ляо, действует у нас под носом?

- Может быть, стоит найти режиссера данного ролика и допросить его? - с вызовом ответил Келли. Обвинения в его адрес были серьезными, и он не собирался снимать с себя ответственности, но разве сейчас время для карательных санкций? Нужно проглотить горькую пилюлю и действовать, работать на упреждение, чтобы...

"Ни слова больше, Марк. Не сообщай ему о сделанных мной выводах".

"В чем дело, Генри?"

"В твоих руках пульт дистанционного управления. На нем отпечатки пальцев Дитриха Фридмана и его ДНК. Умерь тон и постарайся больше не провоцировать его".

"Кто он?"

"Позже, Марк. Я проверяю информацию. Уходи оттуда под любым предлогом. Я скопировал запись. Есть как минимум один человек, который сейчас точно нуждается в твоей помощи"

Их мысленный диалог был прерван раздраженным голосом Дитриха:

- Опознание мертвого боевика - это все, на что способен начальник отдела корпоративной безопасности?

Марк поднял на него тяжелый взгляд:

- Что вы хотите, господин Фридман? Свалить на меня ответственность за случившееся?

- Мне незачем это делать. Вы и так несете перед корпорацией всю полноту ответственности, но в данном случае мне придется пойти на крайние меры. Я вижу вашу некомпетентность. Вы отстранены от должности, если не способны ни предотвратить, ни толком прокомментировать действия диверсионной группы наших конкурентов, которые завтра могут превратиться в открытых агрессоров.

Марк порывисто встал, но предупреждение Генри заставило его удержаться от резких высказываний.

- Я арестован?

- Вы сняты с должности. На двенадцать часов назначено совещание руководителей отделов колониальной администрации, где я объявлю о кадровых перестановках. Постарайтесь не опоздать на это важное мероприятие.

Келли угрюмо посмотрел на Дитриха:

- В таком случае я свободен?

- До полудня. Советую не покидать здание офиса... а впрочем, мне все равно. - Фридман вел себя импульсивно, нелогично, вот и сейчас он просто отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Келли еще несколько секунд постоял в нерешительности, а затем просто вышел, недоумевая, зачем Дитрих продемонстрировал ему запись, если загодя решил сместить начальника отдела безопасности с занимаемой должности?

Не покидать здания...

Мысль была неприятной. Он не боялся ни совещания, ни унизительной процедуры, которую явно заготовил для него Фридман, от всего произошедшего возникало лишь чувство злого недоумения.

Дистанционно общаться с Генри было опасно Дитрих мог пойти на санкционирование прослушивания диапазона его личной мнемонической связи.

"Он загоняет меня в тупик Пытается сбить информационными ударами, заставить усугубить свое положение еще одной промашкой или глупостью, каким-нибудь необдуманным спонтанным действием".

Сразу вспомнилось, о чем говорил ему Мошер.

Уж не Фридман ли автор того злополучного электронного письма?

"Нужно найти способ побеседовать с Генри", - с такой мыслью Келли, сбитый с толку внезапными событиями, покинул конференц-зал, так и не поняв, ради чего, собственно, вызывал его Фридман.

***

В пяти миллионах километров от Марса. Борт крейсера "Светоч"...

Сигнал тревоги выл, не умолкая.

На борту космического крейсера некоторые атрибуты, сопровождающие возникновение нештатных ситуаций, выглядели как минимум нелепо - даже среди торжества ультрасовременных технологий нашлось место нескольким стойким анахронизмам, резко, неоправданно диссонирующим с реальными требованиями, предъявляемыми к личному составу космофлота и подразделениям космодесанта.

Для эффективной работы в условиях дальнего космоса требовалось прежде всего мужество, хладнокровие, собранность и здравомыслие, а надсадный звук ревуна вкупе с периодическими вспышками красноватого освещения отсеков казались в этом смысле нелепыми и излишними.

...Капитан Шевцов открыл глаза.

Тревога. Это чувство первым вторглось в пробудившийся разум, когда тело еще пребывало в состоянии вялой беспомощности после сверхглубокого сна, а перед глазами плыл и двоился низкий ячеистый потолок отсека, где среди ровного сияния осветительных панелей злобно и ритмично взмаргивали секции тревожной сигнализации.

Дурацкое наследие прошлого, бесполезное и ненужное по той причине, что ни один из пробуждавшихся в этот момент бойцов не мог вскочить, спешно облачиться в экипировку и бежать, следуя настойчивому зову указующих надписей. Минимальное время, необходимое для восстановления дееспособности мышц, составляло от десяти до пятнадцати минут, в зависимости от индивидуальной моторики* организма, и капитану оставалось одно: лежать в ожидании, пока подействуют метаболические стимуляторы, бессмысленно гадая, что случилось.

Благо офицерский состав пробуждался первым, автоматика каждой двадцатой камеры имела пятиминутную фору, и Шевцов, едва ощутив, как по вялым мышцам побежали спонтанные волны непроизвольных сокращений, заставил себя сесть.

Злобный свет подстегивал разум, но пояснительные надписи на информационных экранах были недоступны осмысленному пониманию - буквы двоились, не желая складываться в слова.

Такое состояние являлось естественным следствием экстренного пробуждения, когда препараты, обеспечивающие сверхглубокий сон, резко прекращали свое действие, а на смену им приходили стимуляторы жизнедеятельности. Подобный взаимоуничтожающий конфликт крайностей приносил неизбежный вред и, как правило, являлся вынужденной мерой.

Преодолевая дрожь, капитан сполз с наклонного ложа и, удерживаясь одной рукой за низкий бортик камеры, утвердился на непослушных ногах. Ощущения жизни возвращались, но тело все еще пребывало в состоянии крайней слабости, лишь очнувшийся разум остро реагировал на данность, подстегивая к действию.