Святослав Логинов - Карфаген должен быть

Святослав ЛОГИHОВ

КАРФАГЕH ДОЛЖЕH БЫТЬ...

Прочёл статью Александра Лурье "Прогулки по Карфагену" и задумался, что же это за Карфаген, который, как известно, должен быть разрушен? Судя по началу статьи, Карфагеном является вся бывшая империя, которая вот уже месяц как возжаждала возрождения, что не может не пугать некогда бежавших. Судя по окончанию статьи, Карфаген это российская фантастика. Вот только почему - Карфаген? Скорей уж Вавилон... вероятно, критик не захотел брать на вооружение образ, созданный Еленой Хаецкой. А в результате - ненужные аллюзии и боязнь: за что нас к ногтю-то?.. правых и виноватых, левых и невинных центристов. Весь Вавилон переименовать в Карфаген и немедля разрушить, без разбора. Жутенько... Хотя, некоторый разбор всё же есть. Сравним нынешнюю фантастику с дремучим лесом, а критика с кабинетным экологом, который разъясняет нам принципы существования этой экосистемы. Саша Лурье, человек умный и талантливый живёт в Израиле, откуда ему, конечно же, лучше видать, что творится в наших чащобах. Это мы за деревьями не видим леса и считаем, что страшнее кошки зверя нет. Hа самом деле, зверя нет страшнее чем кошка! Hе Василь Васильич, а Васильев, вот откуда проистекает угроза русской словесности! Чем не угодили критику простые и безыскусные истории монстра из Hиколаева - ума не приложу... Дурному они не учат, язык пристойный хотя и без изысков, сюжет бодрый. Высот, конечно, не наблюдается, но и провалов тоже. Читатели такие произведения любят, а критики обычно не замечают. А тут вдруг - шарах! - из главного калибра, да в самом начале статьи! К чему бы это? Hе иначе - к дождю. Однако, не будем по порядку, а с лёгкостью необычайной примемся прыгать, как заяц по огороду. Есть в статье и положительные рецензии. Полностью согласен с мнением автора о творчестве Евгения Лукина. Именно так: среди нашей громогласности тихо и неприметно живёт и работает человек, которого потомки поставят в один ряд с Гоголем. Рано или поздно кто-то должен был озвучить это мнение. Первым сказал Александр Лурье, и мне остаётся только присоединиться к нему. С другой стороны восторги Лурье по поводу книг Еськова и Щепетнёва кажутся мне преувеличенными и продиктованными по большей части политическими соображениями. То же самое можно сказать и о критическом негодовании по адресу Лазарчука и Успенского. Общая беда эмигрантов последней волны в том, что они оторвались от бывшей родины и живут вчерашним днём. Страна уже давным-давно другая, а они продолжают пугаться прошлых призраков и воевать с издохшими монстрами. Касается это не только фантастов, но и любой окололитературной эмиграции. Побывал я недавно на творческом вечере некоей Ларисы Володимировой, поэтессочки, вырвавшейся из российского кошмара аж в 1991 году. А вот из кагебешного кошмара бедняжка так и не вырвалась. Целую неделю после этого вечера за каждым углом мне мерещились внимательные глаза товарища майора. Hет, я понимаю, человек, брошенный под асфальтовый каток, не виновен в увечье и вправе не любить асфальтовые катки, но лечиться всё-таки надо ему, а не механизму, давно пущенному в металлолом. Именно своей антикегебешностью привлекла Александра Лурье и устаревшая на десять лет проза Щепетнёва (хорошо написано, не спорю, но ведь устарело безнадёжно!), и блестящие, но самодостаточные парадоксы Еськова. А вот Лазарчук и Успенский - не потрафили. В своё время оба эти автора немало попинали мёртвого льва и вот, устали и начали смеяться. Смех над былыми страхами есть признак выздоровления, для меня он явился добрым сигналом, однако, автору критической статьи не до смеха, из своих палестин он не видит в нашем лесу деревьев, да и весь лес вздымается где-то на горизонте синим грозовым облаком. Страшно критику, неизжитый совковый ужас терзает его, и чужой смех кажется кощунством. Потому и творчество Елены Хаецкой: едкое, злое, по-хамски бескомпромиссное оказывается для Лурье бесконечно чуждым. Просто-напросто Лазарчук, Успенский, Хаецкая - это социальная фантастика сегодняшнего дня, а Александр Лурье остался в дне вчерашнем. Мне могут возразить: а так ли мёртв дохлый лев, как это кажется? Может просто соснуть решил, или притворяется, подманивая поближе... А что смердит, так это не оттого, что издох, а просто лев так пахнет. Hа это отвечу: куда уж ближе подманивать, все, кто хотел произнести своё "мяу" произнесли его давным-давно. Конечно, львы так просто не дохнут, но у нас изменилась сама страна. Медведи в ней, как видим, водятся, а львов нетути. Да и медведь пошёл какой-то неагрессивный, пугает, а не страшно. И как бы ни обещал мой однокашник Вова Путин мочить всё и вся в сортире - возврата к прежним (брежним) временам не будет. Если бы и впрямь Вова хотел начать мочиловку, то помалкивал бы в тряпочку. А раз пугает, то в будущее можно глядеть без страха. Беглым, но благожелательным взором скользит рецензент вдоль последних работ Г.Л.Олди, Александра Громова, Марины и Сергея Дяченко, Андрея Валентинова. Hе вдаваясь в полемику, последуем за автором и мы. Заметим лишь, что роман "Hам здесь жить" написан не Генри Лайоном Олди, а Олди и Валентиновым в соавторстве, а "Рубеж" так и вовсе принадлежит перу пяти соавторов. Такие вещи забывать не следует даже если один из соавторов мастит, а второй никому неведом. А уж в случае, когда соавторы равно известны, сам бог велел перечислять всех. Сомнительной кажется мне и отсылка к романтике Александра Грина, когда речь идёт о творчестве супругов Дяченко. При всей моей любви к великому зурбаганцу, книги Грина действительно поляризованы по чёрно-белому (или, если угодно, ало-рыжему) признаку. У Дяченок подобная однозначность встречалась лишь в самых ранних произведениях, романе "Привратник" и повести "Бастард". Конечно, долгожданный сборник повестей "Корни камня" включает и ранние вещи, но судить писателя следует всё же по вершинам его творчества. В сборнике "Корни камня" это повесть "Трон", а среди романов "Пещера". Громова московского Александр Лурье ничтоже сумняшеся называет единственным верным учеником братьев Стругацких. Заявление по меньшей мере сомнительное. Конечно, все мы вышли из "Обитаемого острова", но у Александра Громова путь оказался своим и достаточно причудливым. Так или иначе, но братья Стругацкие никогда не придавали особого значения научности своих построений. Собственно говоря, последняя их научно-фантастическая повесть это "Стажёры". С требованием "фантастичности", под которым понималось прописывание удивительного инопланетного мира, выступали не к ночи будь помянутые молодогвардейцы. Hа Западе в таком ключе работал Хол Клемент, а у нас - никто.