Журнал «Если» - «Если», 2004 № 04

Потом вернулся к себе — в однокомнатный номер с минимальными удобствами в отеле «Джек Лондон» на 4-й улице неподалеку от Пайк. Туфли молчали, пока я не поднялся на второй этаж по покрытым линолеумом ступенькам — лифт сегодня вечером не работал.

— Какая трущоба, — услышал я.

— Вы что, и видеть можете?

— Мои дырочки для шнурков окаймлены светочувствительными диодами.

— Насколько я понимаю, у Карлтона Джонсона вы привыкли к обстановке получше, — заметил я.

— Повсюду были ковры, — тоскливо произнесли туфли, — кроме участков полированного пола, которые не закрывались коврами специально. — Туфли помолчали и вздохнули: — Износ был минимальным.

— А теперь вы в жалкой ночлежке. Какое падение!

Наверное, я повысил голос, потому что в коридоре открылась дверь, из-за нее выглянула женщина. Увидев, как я разговариваю сам с собой, она печально покачала головой и закрыла дверь.

— А кричать совсем не обязательно, — сообщили туфли. — Вполне достаточно направлять ваши мысли на меня. Я без труда улавливаю субвокализацию.

— Кажется, я поставил вас в неловкое положение, — сказал я вслух. — Мне очень жаль.

Туфли не отвечали, пока я не открыл ключом дверь, вошел и включил свет. Тогда они заявили:

— Мы смущены не собой, а вами — новым владельцем. Карлтону Джонсону мы тоже помогали…

— И как же?

— Во-первых, стабилизируя его. У него имелась прискорбная привычка время от времени принимать слишком много спиртного.

— Так он был пьяницей?

— Карлтон Джонсон был джентльменом!

— Сдается мне, что о Карлтоне Джонсоне я услышал вполне достаточно. У вас не найдется другой темы для разговора?

— Он был моим первым владельцем. Но я перестану о нем говорить, если вас это раздражает.

— Вообще-то он мне по барабану. А сейчас я собираюсь выпить пива. Если ваше величество не возражает.

— А почему мы должны возражать? Просто постарайтесь не облить нас пивом.

— В чем дело? Вы что-то имеете против пива?

— Ни за, ни против. Дело всего лишь в том, что алкоголь может затуманить мои диоды.

Я достал бутылку пива из маленького холодильника, открыл ее и уселся на продавленную кушетку. Потянулся к пульту телевизора. И тут у меня мелькнула мысль.

— А почему вы так разговариваете? — вопросил я.

— Как именно?

— Немного формально, но всегда на темы, которые я не ожидал услышать от туфель.

— Но я ведь компьютер этих туфель, а не просто туфли.

— И все же ты слишком умен для устройства, которое всего лишь подгоняет туфли по ноге.

— Потому что я не стандартная модель, а прототип. К худшему или к лучшему, но создатели наделили меня избыточными способностями.

— И что это означает?

— Вы уже сами ответили на этот вопрос: я слишком умен, чтобы просто настраивать туфли по ноге. В меня встроена и схема эмпатии.

— Что-то я не заметил особого сочувствия…

— И не удивительно: я все еще запрограммирован на Карлтона Джонсона.

— Я когда-нибудь услышу имя этого типа в последний раз?

— Не волнуйтесь, моя схема декондиционирования уже включилась. Однако потребуется некоторое время, чтобы эффект ауры ослабел.

Я немного посмотрел телевизор и отправился спать. Однако покупка умных туфель выбила меня из привычной колеи, и посреди ночи я проснулся. Туфли что-то замышляли, и я мог это утверждать, даже не надевая их.

— Вы что затеяли? — спросил я, потом сообразил, что туфли меня не слышат, и принялся нашаривать их на полу.

— Не утруждайтесь, — сказал компьютер. — Я способен улавливать вашу субвокализацию и без непосредственного контакта.

— Чем ты сейчас занимаешься?

— Извлекаю квадратные корни, не привык бездельничать. Мне не хватает периферийных устройств.

— Каких еще устройств?

— У Карлтона Джонсона были очки. Я сумел их отрегулировать, чтобы улучшить ему зрение. А у вас, случайно, нет очков?

— Есть, но я ими почти не пользуюсь.

— Можно на них взглянуть? Хоть какое-то дело.

Я вылез из постели, отыскал очки на телевизоре и положил их возле туфель.

— Спасибо, — поблагодарил компьютер туфель.

— Грр-р-р, — отозвался я и залез под одеяло.

— Расскажите мне что-нибудь о себе, — попросил компьютер утром.

— Что тут рассказывать? Я вольный писатель. И дела у меня пошли настолько хорошо, что мне стало по карману жить в «Джеке Лондоне». Конец рассказа.

— А можно посмотреть какие-нибудь из ваших рассказов?

— Так ты еще и критик?

— Ни в коем случае! Но я творчески мыслящая машина и способен подсказать идеи, которые могут оказаться вам полезными.

— Забудь об этом. У меня нет желания показывать ни одной своей строчки.

— Я случайно заглянул в ваш рассказ «Кровавая богиня пояса Темной Луны»…

— Как это тебе удалось «случайно» его прочесть?

— Он лежал у вас на столе.

— Значит, ты мог увидеть лишь первую страницу.

— Нет, я проштудировал весь рассказ.

— Каким образом?

— Я немного переделал ваши очки. Настроить их на рентгеновское зрение совсем несложно. Вот я и смог прочесть все страницы сквозь предыдущие.

— Впечатляющее достижение… Но мне не нравится, что ты лезешь в мои личные дела.

— Личные? Вы же собирались послать рассказ в журнал.

— Ну ладно, и что ты о нем думаешь?

— Старомодно. Такие идеи уже не продать.

— Это же пародия, болван… Итак, теперь ты уже и аналитик литературного рынка?

— Я просмотрел книги в вашем шкафу.

Судя по его интонации, книг моих он тоже не одобрил.

— Знаете, Эд, — заявил он позднее, — вам совсем не обязательно жить как сейчас, подобно бродяге. Вы умны. И можете многого добиться в жизни.

— Ах, ты еще и психолог?

— За последние несколько часов, когда у меня включились функции эмпатии, я узнал вас гораздо лучше. Вы неглупый человек с хорошим образованием. Вам нужно лишь немного амбиций. Знаете, Эд… вас способна «подстегнуть» хорошая женщина.

— Последнюю «хорошую женщину» я до сих пор вспоминаю с содроганием. И сейчас я совершенно не готов к встрече с новой.

— Понимаю ваши чувства. Но я подумал о Марше…

— Да как, черт побери, ты узнал о Марше?

— Ее имя есть в красной телефонной книжечке, которую я просмотрел с помощью рентгеновского зрения, стремясь еще лучше услужить вам.

— Слушай, уже то, что я записал туда имя Марши, было ошибкой! Она профессиональная благодетельница. Ненавижу таких людей.

— Но для вас она находка. Я заметил, что вы отметили ее имя звездочкой.

— А ты заметил, что позже я перечеркнул эту звездочку?

— Конечно, но если хорошенько все обдумать, эта женщина может снова показаться вам привлекательной. Мне кажется, вы смогли бы поладить.

— Слушай, а ты видел ее ноги?