Лоуренс Дженифер - «Если», 1997 № 08

— Сколько всего существует измерений? — спросил Кервин.

— По нашим подсчетам — одиннадцать. Большинство представляется пустыми, хотя мы, возможно, просто не располагаем средствами прощупать, что там находится. Словом, события начали выходить из-под контроля, поэтому мы решили, что нам пора появиться, пока неуклюжие типы вроде изотатов не натворят настоящих бед.

— А теперь послушайте меня, — спокойно проговорил Кипяток. — Отдаю должное тому, как ловко вы выкрали нас из корабля зиканов и перенесли сюда. Но ответьте: откуда нам знать, что все эти разговоры насчет недостающей материи и множества измерений — не липа? Вы, скажем, просто неприметные карлики. У нас дома на вас никто не оглянулся бы.

— Большим и могучим ничего не стоит выглядеть большими и могучими, — объяснил Чахлый. — А вы попробуйте предстать маленькими и жалкими! Это уже целый фокус, требующий изобретательности.

— Значит, вы на самом деле большие и могучие. — Кервин бросил на брата предостерегающий взгляд, который тот по привычке игнорировал. — Если бы я осмелился врезать одному из вас по макушке, то на самом деле заехал бы здоровенному детине по физиономии?

— У вас бы это все равно не получилось. Повлиять на наш облик вы бессильны, — сказал Чахлый. — Ваша рука могла быть перехвачена еще до установления физического контакта. Можно также растворить вашу руку и вас заодно. Ничего сложного в этом нет. Гораздо сложнее имитировать поведение простого создания, изобразить переломы костей, кровотечение, синяки.

— Понятно. Вы бы даже извивались на земле от боли.

— Совершенно верно, — довольно ответил Чахлый. — Было бы интересно попробовать.

— Тогда почему мы должны верить, что все это — не лапша, которую вы вешаете нам на уши?

Чахлый призадумался, а потом ответил:

— Подойдите и попробуйте. Можно для экономии времени сразу растворить вам правую руку.

Кипяток шагнул было вперед, но вовремя спохватился.

— А я-то решил, что в кои-то веки встретил на улице ребят-мастеров пудрить мозги!

— Раз вам не хотелось вмешиваться, то зачем вы все-таки появились? Ведь не ради нас же! — сказал Кервин.

— Вы будете удивлены, но для нас разумная жизнь священна. Там, в межзвездном пространстве, очень одиноко, особенно когда перемещаешься между галактиками. Мы, галеты, любим компанию, а ведь нас осталось не так много. Поэтому мы всегда рады встрече с представителями другой разумной цивилизации. Из такой встречи могут вырасти дальнейшие отношения, хотя дружить на равных мы, конечно, не можем.

— Почему же? — Зеленая поросль на затылке у Рейла приобрела буроватый оттенок; Кервин забеспокоился, не вредно ли ему так долго находиться на солнце. — Мы как будто неплохо ладим.

— Поддержание гуманоидного обличья требует от нас большого напряжения. Мы идем на это, потому что ценим риск в условиях, когда рисковать приходится все меньше. С такими, какие мы есть на самом деле, вам было бы гораздо труднее поладить. — Чахлый указал на Измира. — А вот этот риск куда опаснее.

— Почему? — встревоженно спросил Кервин. — Думаете, он готовится еще сильнее пролезть в наше пространство?

— Не в том дело, — ответил Оденоу. — В этом случае мы бы просто удалились подальше. Было бы неприятно с эстетической точки зрения наблюдать, как несколько тысяч галактик вместе с миллиардами солнц и солнечных систем одновременно превращаются в дым, но на нас это бы не сказалось. Нет, опасность в другом: как бы кто-нибудь не сообразил, как взять Измира под свой контроль, используя его рудиментарное сознание.

— Вы имеете в виду сделать из него оружие?

— Вот-вот. Если бы так случилось, то даже нам негде было бы укрыться. Умея перемещать такие массивы вещества между нашим измерением и седьмым, вы становитесь всесильным. Более мощного оружия свет не видел и не увидит. Абсолютная власть! Зовите это, как хотите, хоть Измиром. Положение все равно остается нестабильным и очень сложным.

— Послушайте, — устало проговорил Кервин. — У меня экзамены на носу. Больше меня ничего не интересует: ни абсолютная власть, ни невиданное оружие, ни разные типы, скачущие между галактиками… — Он обреченно уселся и уронил голову на руки. — Кажется, моя способность что-либо воспринимать исчерпана до самого донышка.

Риц наклонился к Оденоу.

— Этого я и опасался. Масштаб событий превысил их возможности. Теперь они отключатся.

— Вы должны нам помочь, — сказал Чахлый Кервину.

Кервин поднял глаза и нахмурился.

— Мы — вам?

— Да. Как видите, Измир подчиняется вам четверым. На нас он не обращает внимания. Поверьте, мы уже пытались, но не добились ни малейшей реакции. Непонятно, почему ему нравится сотрудничать с низшими формами сознания, но это факт, с которым приходится считаться.

— Наверное, мы не такие уж низшие формы, как вам кажется, — воинственно заявил Кипяток.

— Ага, — саркастически произнес Кервин. — Достаточно посмотреть на тебя.

— Если вы и обладаете уникальными способностями, то нам пока не удалось их распознать. Кроме одного, о котором мы сказали раньше, — пояснил Чахлый. — Хотя в космосе с многочисленными измерениями и пропавшим веществом возможно и не такое.

— Что мы можем? — Кервин оглянулся на Измира и Миранду. — Если даже вы не способны вытолкать его восвояси, чего же ожидать от нас?

— Попробуйте его… уговорить. Вдруг он уберется по доброй воле? Это требует контакта — умопомрачительная задача!

— Ничего не выйдет! — отмахнулся Кервин. — Мой ум и без того в помрачении.

— Не надо сдаваться без борьбы. — Трое галетов посовещались. — Почему бы вам на время раздумий не переместиться в нашу среду? Там будет удобнее.

Кервин оглядел песчаные дюны, посмотрел в пустые небеса.

— Среда? А где это?

— Вы на ней стоите, — сказал Оденоу. — Мы могли бы поместить вас внутрь, подобно тому, как выкрали вас из корабля зиканов; мы очень постарались создать декорации вам по вкусу и не собираемся отказываться от своих художественных достижений. Соблаговолите следовать за нами.

Оденоу повел их в пещеру, зиявшую у основания одного из монолитов. У самого входа Рейл задержался, вглядываясь в потемки.

— Что-то я не пойму… Вы хотите сказать, что все это — иллюзия?

— Самая что ни на есть реальность! — обиженно ответил Оденоу. — Мы отвергаем искусственность — это пошло!

— На следующей неделе предлагаю сотворить океан, — задумчиво проговорил Чахлый. — Я устал от пустынь.

— Почему бы и нет? Проголосуем и решим.

Кервин оглядел стенки тоннеля: нормальная пещера — сухая, прохладная и темная.

Потом пещера исчезла, а вместе с ней и темнота; осталась только прохлада. Они плыли в воздухе, словно стали невесомыми, хотя Кервин по-прежнему ощущал свой вес. Возможно, это было как-то связано с гравитацией. Они находились в бескрайнем открытом пространстве, лишенном намека на ограничения. Он обнаружил, что мог бы и шагать, только для этого под ногами не было опоры.