Кристофер Прист - «Если», 1998 № 02

В один из дней я вдруг ни с того ни с сего бросился на сотрудника общественного порядка, сбил его с ног и убежал. За мной погнались, но я ушел от погони. Потом опять туман плавал у меня в голове, и мне пришлось остаться дома. Но когда туман исчез, я снова вышел на улицу и, вломившись в киоск, где торговали журналами и видеокнигами, разгромил все в пух и прах. И опять скрылся от преследования.

Когда немного полегчало, мне вдруг пришла в голову мысль пойти в издательство, где мои произведения постоянно отвергали. Захватил с собой свою повесть. Без всякого умысла, просто увидел, что лежит папка с рукописью на столе, и автоматически сунул ее в сумку.

К кабинету главного редактора подползаю, дрожь меня колотит — как будто в холодильнике просидел несколько суток. Открываю дверь — один он, главный, сидит, что-то читает. Увидев меня, улыбнулся — мне даже дышать стало трудно. Что он улыбается — неужто узнал? Не мог он узнать — он и видел-то меня мельком и давно.

А он навстречу мне идет, руки расставил: «Хорошо, что пришли, — говорит, — и повесть свою принесли».

— Да, — показываю я папку с повестью, — принес.

— Ну и отлично, — просиял он, — давайте ее. Будем печатать.

— Да? — У меня от изумления в голове что-то завертелось. — Вот так сразу?

— Ну да, — замахал он руками, — а что тянуть? Кстати, подождите меня здесь, сейчас я вам сразу и гонорар принесу.

Он исчез за дверью, а я стою, оглушенный. Чтобы не упасть, делаю шаг к стеллажу, хватаюсь за него. Мутный взгляд падает на книги в стеллаже — я вдруг вспоминаю, где бродил пару месяцев назад. Словно какая-то яркая вспышка взрывается у меня в голове, а потом снова туман наползает, заслоняет лица трех мужчин, которые перед моими глазами встают.

Тут дверь хлопнула — вошел главный редактор. Улыбается — слов нет. Купюрами помахивает.

— Вот она — плата за труд. — И с размаху шлеп эти деньги на стол — мол, смотри, мы слово держим.

А я на них даже не смотрю, я по корешкам книг скольжу мутным взглядом. Он мой взгляд поймал, тоже стал смотреть на книги.

— Что-то интересное увидели? — вкрадчиво спрашивает.

И тут я бросился на него, свалил на пол, сам плюхнулся сверху и ну душить! Он что-то хрипел, извивался, но я со всей силы сжимал руками его горло. На меня сзади навалились, стали оттаскивать — я бешено сопротивлялся. Сколько там было человек, уже не помню. Рычал как зверь. Потом крушил все подряд.

Но все-таки меня скрутили. Теперь я в санатории. Двигаться совсем не могу, говорить — едва-едва, не слышу ничего, зато вижу хорошо. Мыслить не мыслю — потерял способность, а вот память сделалась очень выборочной: помню, как в детстве в озере тонул и как из темного холодного города торопился в Коридор Времени. Зачем я туда ходил, в тот город?

Самый быстрый в мире вертолет CarterCopter может разогнаться аж до 800 км/ч (для сравнения: максимальная скорость летательных аппаратов данного класса к концу 1980-х достигла 350 км/ч, крейсерская — 280 км/ч). Машина нового поколения, созданная техасским инженером Джеем Картером, удачно сочетает в себе такие достоинства современных самолетов и вертолетов, как чрезвычайно экономичный расход топлива и возможность взлетать и садиться строго вертикально. Согласно предварительным расчетам, чудо-геликоптер вполне способен осуществить беспосадочный перелет вокруг земного шара! NASA, весьма заинтригованное разработкой Картера, выделило изобретателю 670 тысяч долларов, на которые и был построен прототип.

Указ президента Французской республики об отмене воинской обязанности ударил… по армейским компьютерным сетям. Потеряв 150000 призывников, сухопутные войска Франции лишились 2000 квалифицированных специалистов-компьютерщиков. Генеральный штаб сомневается, что за небольшую зарплату на этих рабочих местах согласятся трудиться вольнонаемные служащие. Это серьезная проблема, ведь эффективность современной армии основана на Commedment Control Communication Information — информационной системе, призванной направлять и анализировать множество собираемых на поле битвы данных.

В последнее время столько говорилось о вреде чрезмерного облучения ультрафиолетом, что пресловутый «здоровый загар» фактически вышел из моды. Впрочем, о женщинах медики беспокоятся куда меньше, ибо современная косметика, как правило, содержит специальные вещества, защищающие кожу от прямых лучей солнца, но что касается мужчин, в особенности стареющих… Представьте, плешивая макушка особенно чувствительна к солнечным ожогам, весьма неблагоприятно отражающимся на здоровье и даже мыслительных способностях ее владельца! Британские фармацевты весьма серьезно отнеслись к этой проблеме, и в нынешнем году компания «Pharma-vita» выбросила на рынок «Scalp Block» — защитный крем специально для лысины… Вызвала ли сия новинка бурный ажиотаж среди политиков, бизнесменов и университетской профессуры, к сожалению, остается неизвестным.

Для Беккета Ходжа это был самый обычный день, то есть из ряда вон выходящий, ибо экстраординарные случайности, странные люди и нелепые ситуации липли к нему столь же легко и охотно, как белая кошачья шерсть к парадным черным брюкам.

Беккет (для жены и друзей попросту Бек) являл собою типичного ученого, как его представляют обыватели: высоколобый, рассеянный, небрежно одетый профессор компьютерных наук с мягким голосом и манерами, страдающий забывчивостью по причине непрестанно протекающих в его мозгу головоломных математических вычислений. Он не употреблял спиртного, не сквернословил, регулярно забывал о собственном дне рождения, а чтобы вовремя поздравить жену с днем ангела, прибегал к хитроумной электронной магии. Как лектор он снискал огромную популярность и был славен также в качестве автора многочисленных увесистых томов, посвященных загадкам искусственного интеллекта, нанотехнологии и экзогенного программирования; каждый из этих бестселлеров был написан своеобразным стилем, который жена его, Марианна, именовала не иначе как крутой технояз.

Но в глубине души Беккет Ходж ощущал себя великим прозаиком. Да-да, он был непоколебимо уверен, что рожден искусным рассказчиком, хотя еще ни один читатель не прочел ни единого словечка из его произведений! Так что научные и академические достижения были для него не более чем источником безбедного существования, и этой привычной деятельностью он занимался так же непринужденно, как дышал, ел, спал и отправлял иные естественные потребности.