Кристофер Прист - «Если», 1998 № 02

— Разве возможна такая короткая музыкальная программа? — спросила Ронда. — Даже для тихоходной Синей астрономическая единица — это слишком мало.

— Меньше шести сотых секунды, — уточнил Билко. — Но лететь самостоятельно — немыслимо.

— Зато мыслимо другое: несколько минут назад и почти столько же обратно. Крупные транспортные корабли постоянно этим занимаются для тонкой подстройки. Скомпоновать подобную программу для Джимми не составит труда.

— Во всяком случае, мы на это надеемся, — ввернул Билко. — Музыка не наша специальность.

— Послушай, Билко…

— Играйте дальше, ребятишки, — сказал я. — Включай сенсоры, Билко.

Сенсоры на корабле «Сергей Рок» не так совершенны, как наши программы по юриспруденции и финансам, но и они заслуживают уважения — об этом позаботились транспортные контролеры, заполонившие Пространство, словно саранча. Поэтому мы удивились, когда спустя тридцать минут получили отрицательный результат.

— Здорово! — пробормотал Билко, барабаня пальцами по своему пульту. — Просто здорово! Что же теперь?

— Наверное, они отключили силовую установку, — предположил я, снова просматривая отчет астронавигационного компьютера. — Второй вариант: поломка. Как считаешь, Ронда?

— Было бы странно, если бы они сами ее отключили, — проговорила Ронда с сомнением. — Чего ради так поступать в кромешной пустоте? Что касается аварии, то было бы просто гримасой судьбы, если бы двигатели вышли из строя, проработав целых сто тридцать лет.

— Знакомая ситуация, — проворчал Билко. — Моя судьба выкидывает со мной именно такие трюки. Взять хотя бы последнюю партию на Ангорски…

— Вряд ли Вселенная ополчилась лично на тебя, Билко, — перебила его Ронда. — Напрасно ты о себе такого высокого мнения. У меня есть версия попроще: они могли сменить курс! Достаточно смещения всего на несколько градусов — и выброс уже не будет направлен прямо на нас.

Билко звучно щелкнул пальцами.

— Нет! — Глядя на меня, он изображал улыбку. — Они вовсе не меняли курс! Во всяком случае, не с этого места.

— Разумеется! — До меня тоже дошло. — Надо только перепрограммировать поисковое устройство…

— Уже делаю. — Пальцы Билко бегали по клавиатуре компьютера.

— Когда вы пожелаете посвятить меня в суть дела, милости прошу, — напомнила о себе Ронда.

— Мы предполагали, что они побывали в этой точке на пути от Солнца, — объяснил я, заглядывая Билко через плечо. — А если нет? Вдруг сначала у них был несколько иной вектор; потом они задержались, чтобы изучить какой-то приглянувшийся им объект, а дальше снова сменили курс…

— А через эту точку прошли, следуя по совершенно иной линии, нежели прямая от Солнца, — закончил Билко. — Прошу! Компьютер говорит, что единственная реальная возможность — Лаланд 21185. Тогда вектор будет… вот таким. Повторяем поиск. Постучите по дереву, ребята.

Искать в кабине дерево не пришлось: очень скоро компьютер доложил, что цель обнаружена.

— Я с самого начала не сомневался в успехе! — торжествовал Билко. — Гении — они гении во всем.

— Подожди напяливать себе на голову лавровый венок, — предостерегла его Ронда. — Насколько я понимаю, теперь предстоит самое сложное?

— Ты все правильно понимаешь, — ответил я, отстегиваясь. — Пойду доложу Кулашаве, что мы засекли ее летающий музей. Потом потолкую с Джимми.

Кулашава восприняла мое сообщение с восторгом, но в стиле сильных мира сего: одновременно мне было указано, чтобы я постоянно держал ее в курсе событий, но при этом не терял времени на ненужные промежуточные доклады. По дороге в каюту Джимми я размышлял об этической стороне предложения Билко — повысить запрашиваемую цену.

Как и предвидела Ронда, самое сложное началось только теперь. Две версии «Erlkunig» Шуберта, отличавшиеся одна от другой только длиной (вторая была на пятьдесят сотых секунды короче), — и мы определили свою точку триангуляции. Новый поиск выброса «Мира свободы» — и мы обнаружили их на расстоянии пятидесяти с небольшим астрономических единиц.

— Всего пятьдесят единиц за десять лет! — заметил Билко.

— Видимо, двигатели запрограммированы на небольшое, но постоянное ускорение, — предположила Ронда. — Наверное, они сильно потеряли в скорости, когда задержались в системе Лаланд.

— Нам это только на руку, — заметил я. — Если бы они летели с постоянным ускорением все сто тридцать лет, то мы бы ни за что их не догнали.

— Кстати, с какой скоростью они, по-вашему, перемещаются? — спросила Ронда.

— Ответ готов! — выкрикнул я, вызывая результат вычисления, которое заказал компьютеру. — Я проанализировал спектр их выброса в обеих точках триангуляции. Мы наблюдали смещение красного спектра с двух углов, поэтому… Ладно, не буду мучить вас математикой. Достаточно сказать, что «Мир свободы» тащится со скоростью меньше тридцати километров в секунду.

— В три раза больше скорости, необходимой для отрыва от Земли, — пробормотал Билко. — Наши двигатели справятся, Ронда?

— Легко! — откликнулась она. — Правда, при этом не обойдется без искр. Каков ваш план?

— Мы заложим программу, по которой слегка их опередим, — ответил я. — Потом они пролетят мимо нас, и мы узнаем их скорость и вектор с максимальной точностью.

— Если только они нас не собьют, — пробормотала Ронда.

— Для этого им не хватит скорости, — фыркнул Билко. — Пятьдесят единиц — это еще одна программа.

— Совершенно верно, — одобрил я. — Ты работай над траекторией, а я навещу Джимми.

— Идет, — сказал он, поворачиваясь к пульту. — Небось, заглянешь по дороге к нашей ученой даме, чтобы ее порадовать?

— Нет, пускай это будет для нее сюрпризом.

Спустя четверть часа все было готово.

— Давай, Джимми, — сказал я в микрофон. — Запускай!

— Операция «Колумб-задом-наперед»!

Я выключил связь.

— Какой еще «Колумб-задом-наперед»? — поинтересовался Билко.

Корпус корабля содрогнулся от призыва, предшествующего музыке.

Я покачал головой.

— Это он острит. Не обращай внимания.

Как только отзвучал призыв и раздались первые звуки шумановской увертюры к «Манфреду», звезды исчезли, и я приготовился к короткой прогулке. Впрочем, прогулка получилась еще короче, чем я предполагал. Не успела музыка захватить меня, как в иллюминаторе вновь появились звезды.

— Джимми! — гаркнул я. В такие моменты его имя звучало из моих уст, как проклятие. Нашел, когда отвлечься и потерять лепешку…

Но тут я увидел в иллюминаторе нечто, отчего у меня похолодели руки.

Чуть ниже нас, в каких-то двадцати километрах, находился «Мир свободы». Сказать, что он «тащится», не поворачивался язык. Прямо у меня на глазах он рванул прочь от нас, сверкнув всеми шестью соплами, и начал стремительно таять…