Кир Булычёв - «Если», 1998 № 04

Есть ли вообще будущее у литературы, не уничтожат ли ее мультимедийные технологии?

Да ерунда все это! Всегда будет существовать огромная потребность в историях. Они — сами по себе, а все эти CD, компьютерные игры и прочие штуки — сами по себе. Для меня компьютер — это просто очень сложная пишущая машинка. Мой друг создал для меня страничку в Интернете, так я в нее и не заглядывал, неинтересно. Кстати, покойный Роджер Желязны вообще работал только на пишущей машинке. Я не разделяю всех этих страхов перед Интернетом, как прообразом некоего компьютерного чудовища, который своей паутиной задушит весь мир. Это просто один из способов вести долгие и пустые беседы, поддерживать иллюзию творчества, живого общения…

Во многих Ваших ранних произведениях часто рассматриваются темы «охотника и добычи», «вины и искупления». Насколько было велико влияние фрейдизма в ранних вещах, и сохранилось ли оно сейчас? (Р. Судоплатов, С.-Петербург)

Не было никакого влияния. Разумеется, у меня было кое-какое представление о Фрейде и психоанализе, но я к этим вещам относился несерьезно. Не надо искать глубин там, где они не предполагались. Хотя еще никому не удавалось обуздать интерпретаторов.

Как Вы думаете, будет ли все хорошо для человечества? (О. Карсавина, Москва)

Это еще почему? Я считаю, что человечество в общем-то и не предназначено для счастливой жизни и счастливого конца. Предназначение человечества в другом. Надо просто жить!

Как всегда, получив ответы от одного фантаста, мы тут же предлагаем читателям задать вопросы другому. В рубрике «Прямой разговор» согласились выступить соавторы — Юрий Брайдер и Николай Чадович. Письма принимаются до 20 мая 1998 г.

Город, занимавший Меса Ханаан, маршировал по равнине. Джошуа, притаившись в джунглях, наблюдал за ним в бинокль. Город снялся перед самым рассветом, он шел на своих слоновьих ногах, катился на тракторных гусеницах и колесах, подняв ожившие фонари. Разобранные контрфорсы получили новые указания — теперь они ползли, а не поддерживали; полы и потолки, транспорт и другие части города, фабрики и источники энергии стали неузнаваемыми, как мягкая отливка, которая примет новую форму, когда город остановится.

Город нес свой план, заключив его внутри живой плазмы разделенного на фрагменты тела. Каждый кусочек знал свое назначение — но в этих планах не находилось места для Джошуа или для любого другого человека.

Живые города вышвырнули людей тысячу лет назад.

Он сидел, прислонившись к стволу дерева, — в одной руке бинокль, в другой апельсин — и задумчиво посасывал горьковатую кожуру. Как Джошуа ни напрягал свою память, перед его мысленным взором вставала одна и та же картина: город разделяется на части и начинает миграцию. Ему было три года — или два сезона по стандартам планеты Бог-Ведущий-Битву, — когда на плечах отца он прибыл туда, где они должны были поселиться, в деревню Святой Яапет.

Джошуа не мог припомнить ничего существенного из своей прошлой жизни, до того как они пришли в Святой Яапет. Может быть, все ранние воспоминания стер шок, полученный в детстве: за месяц до того, как они поселились в деревне, Джошуа упал в костер. У него на теле до сих пор остались отметины — шрамы на груди, идущие по кругу, черные от крошечных крупинок золы.

Джошуа был высоким — семи футов; каждая рука — с ногу обычного мужчины; а когда он делал вдох, его грудь раздувалась, словно бочонок. В своей деревне он был кузнецом: ковал железо, обрабатывал бронзу и серебро. Однако его могучие руки научились и тонкой работе: он слыл хорошим ювелиром. И за свое умение получил имя Трубный — Джошуа Трубный ибн Дауд, мастер по металлам.

Город по равнине направлялся к Аратскому хребту. Он двигался безошибочно и целеустремленно. Редко случалось, чтобы города перемещались более чем на сто миль за один поход или чаще чем раз в столетие — так утверждали легенды; но в последнее время городами овладела жажда к перемене мест.

Джошуа почесал спину о ствол, а потом засунул бинокль в карман брюк и встал, потягиваясь. Ноги скользнули в сандалии, которые он успел сбросить на покрытую мхом землю джунглей. Он почувствовал, что за спиной кто-то появился, но не стал оборачиваться, хотя мышцы на его шее напряглись.

— Джошуа. — Он узнал голос начальника стражи и председателя Совета Сэма Дэниэля Католика. Отец Джошуа и Сэм Дэниэль дружили когда-то. А потом отец исчез. — Пришло время созывать Синедрион.

Джошуа застегнул сандалии и зашагал вслед за Сэмом.

Святой Яапет был деревней среднего размера, с населением около двух тысяч человек. Дома и здания свободно располагались среди джунглей, так что четких границ поселения не было. Дорога до зала Синедриона показалась кузнецу слишком короткой, а толпа, собравшаяся внутри, чересчур большой. Своей нареченной, Кисы, дочери Джейка, Джошуа не обнаружил, но его соперник Рейнольд Моше ибн Яатшок уже занял свое место.

Представитель семидесяти судей, Septuagint [12] Мандола (древнеиндийское «mandala» — «круг», «диск», «круглый», «круговой») — сакральный символ в буддийской мифологии. Принадлежит к числу геометрических знаков сложной структуры. Самая распространенная интерпретация М — как модели Вселенной, «карты космоса». Наиболее характерная схема представляет собой внешний круг со вписанным в него квадратом, в квадрате — внутренний круг, периферия которого обычно обозначается в виде восьмилепесткового лотоса, и так далee… (Прим. ред.) , призвал собрание к порядку.

— Пора начинать!

Вперед выступил Рейнольд.

— Сын Давида, — начал он, — я пришел сюда, чтобы заявить: твоя помолвка с Кисой, дочерью Джейка, отныне утрачивает силу.

— Я слушаю, — напрягся Джошуа и занял предназначенное ему место.

— У меня есть причины для протеста. Ты готов их выслушать?

Джошуа не ответил.

— Прошу простить мою настойчивость. Это закон. Сам я ничего против тебя не имею и прекрасно помню детские годы, когда мы играли вместе, но теперь мы стали взрослыми, и время пришло.

— Тогда говори. — Джошуа нервно теребил густую темную бороду.

Его разгоряченная кожа приобрела цвет песка, того, что лежит на берегах Хеброна. Он возвышался над хрупким и грациозным Рейнольдом на целый фут.

— Джошуа Трубный ибн Дауд, ты был рожден, как и другие люди, но вырос не таким, как мы. Ты выглядишь мужчиной, но в Синедрионе имеются записи о твоем развитии. Ты не способен вступить в брачные отношения. Ты не в состоянии подарить Кисе ребенка. Этого достаточно, чтобы расторгнуть вашу помолвку. По закону, который совпадает с моим желанием, я должен занять твое место, чтобы выполнить твои обязательства перед девушкой.