Журнал «Если» - «Если», 2011 № 11

На миг мне показалось, что она давит на него слишком жестко. Лицо Брюса приобрело серый оттенок. Только сердечного приступа нам не хватало. Я успел пожалеть, что все-таки не принял ее предложение насчет роя. Обладая Восприятием, я бы точно мог сказать, грозит ли ему подобная опасность. Но тогда я стал бы таким же психом, как Джеррет. Черт! Буду поступать как обычный человек, которым я теперь и являюсь.

Время действовать, даже если я и не ведаю, что творю.

Я швырнул ручку на стол.

— Расслабься. Просто скажи нам правду, и мы не станем докладывать ФБР.

Ларч облизнул губы.

— Ладно… Все из-за футбола. Я болею за «Святых».

— Новоорлеанских «Святых»?

— Да. И еще за несколько других команд. Но в этом году они то и дело меня подводили. Вот и получилось, что я задолжал кучу денег. — Он снова облизнул губы. — Большую кучу денег. Одному парню по имени Рэй Перкинс. Ну, по крайней мере, он себя так называет. Кто его знает, как его по-настоящему зовут. Слухи про него ходят, что он во многих делишках замешан. Он хотел завести себе телохранителя и нашел парня вроде вас, бывшего НК-МЭМС. Ну, мы и заключили сделку. Я передал ему какое-то количество обыкновенных мух — Musca domestica, и мы договорились, что я буду поставлять новых по мере убыли роя. Перкинс за это пообещал… э-э… списать долг.

— И куда ты передал этих мух?

У меня мелькнула мысль: а вдруг даже такой тип, как Ларч, сможет догадаться, что мой вопрос содержит в себе больше, чем просто профессиональный интерес. Но тревожился я напрасно.

— В контору, расположенную в каком-то кондоминиуме в Чикаго. Адреса не знаю. Мы отправили им долгоживущие образцы, генно-модифицированные, разумеется, так что новых я должен был поставлять ему раз в шесть-восемь недель. Musca domestica — с удвоенной продолжительностью жизни. Естественно, стерильные, чтобы не засорять окружающий генофонд. Даже у вояк еще нет таких. Последняя разработка. Проходят бета-тестирование.

Люди с психологией торговцев подержанными машинами уверены, что если говорить достаточно долго, то собеседник забудет о том, зачем пришел.

Лорел тоже это заметила.

— Счастлива узнать, что мы все-таки не впустую вкладывали в вас деньги и вы кое в чем продвинулись, — заметила она. — Скверно только, что ты решил передать эти ваши достижения уголовникам. Как это называется, Кип?

Я понятия не имел, чего она хочет, поэтому вывалил все синонимы.

— Предательство? Шпионаж? Саботаж? Измена родине? Разглашение государственной тайны?

— Слышал, Брюс? Ты не просто мух передал этому парню, ты передал ему сверхсекретных мух! Даю тебе самый последний шанс. Куда ты их доставил?

— Я же сказал, не знаю адреса! — Он махнул в мою сторону, чуть не свалив при этом стоящую на столе фигурку Дарта Вейдера, выполненную в виде китайского болванчика с качающейся головой. — Спросите его. Он подтвердит, что я говорю правду.

— Ладно. — Лорел сняла с меня необходимость выкручиваться. Она развернула монитор компьютера в сторону Брюса. — Вот тебе сайт EarthMaps. И не рассказывай мне сказки, что не сумеешь с его помощью отыскать это здание.

— Помни, — добавил я, — нелегальное использование государственных секретов является уголовно наказуемым деянием.

Ларч рухнул в кресло. Но у него все же достало сил взяться за мышку и кликнуть загрузку. Выйдя в Паутину, он совершил головокружительный проход по городским пригородам. Наконец на экране возникло высокое строение, этажей в тридцать.

— Это здесь. И больше я ничего не знаю. Они встретили меня в вестибюле, а в лифте завязали мне глаза. Я ничего не видел, и можете поверить, я и не хотел знать, на какой этаж мы поднялись. Но, похоже, их главный снимает весь этаж — они не опасались встретить кого-то постороннего в коридоре. Все это время они не позволяли снять повязку. Так что я даже не знаю, как этот парень выглядит. Ну, запомнил, что говорил он в нос, как будто он из Нью-Йорка, или Бостона, или еще откуда-то вроде того.

— Это вообще-то разные города, — сказала Дениз.

Ларч, похоже, только сейчас заметил, что нас трое.

— Извините. Я родился в округе Ориндж, Южная Калифорния. Все эти говоры Восточного Побережья для меня звучат одинаково.

— А как насчет телохранителя? — спросила Лорел.

— Я только знаю, что он бывший военный. Но, похоже, он находился в комнате: стоило мне открыть контейнер, я услышал, как мухи вылетают одна за другой. Похоже, он брал их под контроль. Он не произнес ни слова, но Перкинс называл его Джей или вроде того. Джейл? Как-то странно звучало, Джейлли?

— Джей Эль? — спросил я.

Ларч пожал плечами.

— Может быть. Я действительно не просекаю этот акцент Восточного Побережья.

Я проснулся от собственного вопля.

Я снова сидел в овраге, и мое плечо опять не было похоже на нормальное. Я пытался дотянуться до него здоровой рукой, как это рекомендуется в наставлении по оказанию первой помощи, но мне что-то мешало, а бенладенцы приближались, чтобы прихлопнуть меня, однако я не мог ни подняться, ни сдвинуться с места, — это было плечо с татуировкой, и я ослеп, и лишился Восприятия, и мог погибнуть в любую минуту, и это было не понятно и не имело никакого смысла: ведь это всего лишь вывих, а не разрыв нервных окончаний, так почему я не могу понять, что происходит? И где мой рой? Смогу ли я уловить момент, когда террористы бросят в мое убежище гранату, взрыв которой разорвет меня в клочья, а мой рой разлетится и погибнет?..

«Телефон, — думал я, в то время как мои чувства разрывались между сном и явью. — Скорее позвонить ему…» Да только здесь не было телефона, и я проснулся не в своей квартире. Это был какой-то поганый аэропорт, и с десяток людей смотрели на меня как на полного психа. Каковым я на самом деле и являлся.

Двое из этого десятка были Дениз и Лорел.

— Ты в порядке? — кажется, это спросила Дениз.

Я кивнул. Говорить я был не готов, ибо из меня рвались слова, предназначенные после таких пробуждений безликому голосу в телефонной трубке. А еще я отлежал руку, на которую опустил, голову, когда проваливался в сон.

— Что случилось? Кошмар?

— Вроде того.

— И часто это у тебя?

— Пару раз в неделю, — я выдавливал из себя слова. — Иногда чаще, иногда реже. Особенно когда начинаются всякие расстройства сна.

Вообще-то эти расстройства у меня постоянно, но не было смысла вдаваться в подробности.

— Когда мы были вместе, такого с тобой не случалось.

Это было не вполне верно. Но тогда вспышки прошлого проходили по-другому. Пока Дениз находилась рядом, со мной все было в порядке. По ночам, даже ворочаясь во сне, я не позволял себе отдалиться от нее настолько, чтобы не иметь возможности к ней прикоснуться. Просто дотронуться пальцем до спины, плеча, бедра: само прикосновение — вот все, что меня исцеляло. Что такое рай? Это значит быть дома… и обладать Восприятием. Что такое чистилище? Это необходимость выбирать одно из двух. Ну, а в ад я попал, когда лишился и того, и другого. Я не силен в теологии, но про ад кое-что знаю. Ад — это бесконечная равнина, вымощенная всевозможными «если бы только». «Если бы да кабы» — так саркастически говорят об этом психиатры, самой интонацией давая понять, что следует по возможности избегать погружения в эти дебри. Если бы да кабы я отказался подключаться к Восприятию и отслужил свой срок обыкновенным морпехом? Но смог бы я это сделать?