Брайан Д'Амато - Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса

— Мы должны быть сак канами, — продолжал Хун Шок (то есть копьеголовыми змеями — быстрыми, неуловимыми и, самое главное, передвигающимися бесшумно).

2 Рука угомонился.

— К тому же, — сделал ему замечание брат, — ты изрядно приврал. Наружу вышло совсем немного ее кишок. — Он откинулся назад и сунул в рот плитку жевательного табака.

Уже опустилась темнота. В чертогах солнца не бывает сумерек. [613] Это выражение восходит к «Поэме о старом моряке» Сэмюэла Кольриджа; одну из строф (в которой говорится о быстром наступлении ночи в тропических морях) он сопровождает примечанием: «В чертогах солнца не бывает сумерек» «No twilight within the courts of the sun»). Миновав костер у Комалькало, мы повернули на северо-запад (в сторону смерти), ориентируясь на звезды Теотиуакана — Хищницу и Рану Хищницы, на Тубан (который в 3113 году до н. э., в начале Долгого счета, был Полярной звездой) и на его красную тень, йоту Дракона. Я видел алый оттенок четче, чем когда-либо прежде, даже если смотрел в телескоп. Хун Шок сказал, что мы очень близко подходим к звездам и можем слышать шорох, когда они касаются воды. И вправду, я уловил звук, похожий на шипение окурка сигары, упавшего в лужу, — конечно, то был говор волн. При каждом взмахе весел на них вспыхивали фитобактерии, словно искорки между двумя кремнями. Перед рассветом — а это лучшее время для сбора беспозвоночных — я перевесился через борт, стараясь не вглядываться в свое отражение, которое меня неизменно пугало, и провел «инвентаризацию». Здесь наличествовали перечно-мятные креветки и длинные красные ленты криля, громадные стрекающие медузы и незнакомые мне гигантские сиреневатые ктенофоры, цветом напоминающие пояс Венеры. [614] Пояс Венеры — атмосферное явление, наблюдаемое на заходе или восходе солнца, — розоватое сияние над горизонтом. Мне попалась на глаза разновидность, явно не описанная, но когда я попытался ее схватить, в воде оказалось столько ядовитых медуз, что я отдернул руку.

Наш арьергард догнал нас в полдень. Они плыли в узком каноэ, похожем на гоночный ялик. Десять гребцов сидели на веслах, десять отдыхали. Хун Шок и другие кровные сперва ухватились за копьеметатели, но вскоре различили украшавшие лодку бумажные гирлянды фамильных цветов Гарпии. Мы направились к берегу и причалили к песчаной косе.

Старший в арьергарде перебрался в наше каноэ и прошел назад. Рулевой оставил свой пост и вместе со всеми остальными передвинулся вперед, чтобы мы (включая на сей раз и меня) впятером могли поговорить.

Разведчик доложил: за нами следует большой отряд, от десяти до пятнадцати человек, это те же люди, что следили за нами на реке.

Мы не смогли воспротивиться порыву и посмотрели на восток. В море было много лодок, но старший замыкающий сообщил, что преследователи слишком далеко и нам не разглядеть их отсюда.

12 Кайман приказал разведчикам сойти на берег, нанять два небольших судна и пристроиться в хвосте у погони. А мы тем временем оторвемся от них. Если они знают, куда мы направляемся, то останутся на воде. В противном же случае будут заходить во все прибрежные деревни, чтобы напасть на наш след.

— Не догоняйте нас, пока не выясните, кто это такие, — велел Кайман.

В результате мы не стали высаживаться в этот день, а взяли курс на север-северо-запад, в глубь залива, заплатив гребцам первую надбавку за скорость. А вечером снова изменили маршрут — повернули на запад. Наблюдатели просматривали горизонт за кормой через похожие на телескопы трубки из кожи, но даль заволокла дымка, и они не заметили ничего подозрительного.

К утру вода переливалась всеми цветами радуги — ее покрывала пленка жира. Вокруг плавали кверху брюхом раздувшиеся мертвые рыбы и киты. Мы не видели и не ощущали падающего на нас пепла, но подбородки у нас посерели, и если мы протирали лица, то на тряпке оставались черные пятна. На дохлятину слетелись все чайки мира. Я не преувеличиваю, я в этом уверен. Одни размерами не превосходили ворон, а другие были не меньше птеранодонов. Когда мы проплывали мимо обглоданного остова морской свиньи, с него снялось столько чаек, что кое-кто из гребцов решил, будто те вылупились из трупа. Мухи тоже расплодились тут в неимоверных количествах, слишком слабый ветерок не мог их разогнать, но Дерьмо Броненосца действовал довольно эффективно, обмахивая меня метелочкой из человеческих волос и каждые несколько часов меняя руки. Бедный старый труженик Дерьмо Броненосца.

На девятую ночь после нашего отбытия из Иша погода стала портиться, и гребцы связали каноэ бортами, соорудив подобие катамарана. Нам пришлось отойти от берега еще дальше, чтобы порыв ветра не бросил нас на скалы. Настоящий ураган, подумал я. А мы — закуска для морского окуня. Вот работенка для этого шарлатана водяного! Его мы выкинем за борт первым. Но буря прошла мимо, и примерно около трех ночи из-за облаков, словно таблетка валиума в 5 мг, вынырнула большая оранжевая луна и упала в воду. So auch auf jener Oberfläche sich noch im krystallinischen Zustand befände. [615] Автор ссылается на романиста и эссеиста Ульриха Хорстманна, сторонника эсхатологического мировоззрения. В дословном переводе: «Поверхность стала подобна кристаллической структуре юрисдикции» ( нем .). ( Прим. ред .) На следующий день мы причалили к пристани; нас несли затухающие волны прибоя. Этот городок являлся аванпостом Теотиуакана и назывался Там, Где Их Ослепили. Располагался он на северной стороне будущей Лагуны-де-Альварадо, которая ныне представляла собой комплекс земляных террас. Они спускались к мелководному речному устью, забитому каноэ и баржами. Экипажи говорили на пятидесяти языках. Тут была большая стоянка торговцев солью, предлагавших засоленных большеухих крыс и рыб-горбылей. Несмотря на ветер, в воздухе стояла вонь тухлой рыбы. А еще его пронизывало предчувствие беды.

Пока большие ребята торговались, 2 Рука и Дерьмо Броненосца поставили для меня плетеную походную палатку типа пляжной кабинки. Я достал свои письменные принадлежности и пустую книжку-гармошку. Сперва я собирался писать углем, но потом для меня добыли несколько осколков гематита, который оставлял четкие следы на гипсе не хуже серебряного карандаша, и, таким образом, я был полностью оснащен.

Я закодировал свои последние наблюдения.

Новое ключевое слово: awhnnbaghsddlpfsetqhytahbdsz

Дорогие Марена, Таро, Майкл, Джед и другие.

Вы заметили, что в своем первом письме я пытался дать вам представление о местном колорите, так сказать, но скоро бросил эту затею. В настоящем послании буду строго о деле. Как я уже писал, мое главное дело в Теотиуакане — встретиться с женщиной из Кодекса Н, ахау-на Кох. Вот что мне известно про нее в настоящий момент: