Олег Лукьянов - Человек из пробирки

- Блестящий аргумент! - воскликнул Володя.

- Простите, не согласен, - с вежливой твердостью возразил Иконников. Аргумент слишком расплывчат.

Дмитрий Александрович с улыбкой посмотрел на Володю.

- Ну что, мой друг, повторяется история многолетней давности. В те времена вы были моим оппонентом.

- Тогда я все на свете знал, - усмехнулся Володя.- Да вот поглупел с возрастом.

- Почти как Сократ!

Его взгляд не понравился Икoнникову.

- Ну что ж, - сказал он, хмурясь. - Разговор у нас получился интересный, и, хотя истина в споре не родилась, кое в чем мы все-таки разобрались. Стало ясно, например, что разница между искусственным и естественным неуловима и объективно выявлена быть не может.

- Приехали! - с горькой усмешкой сказал Володя.

- Вот именно, приехали! - раздался вдруг резкий сорочий голос Стулова. - И пора уже выходить.

- Да, пора выходить, - сказал он, вставая, - потому что всему должен быть конец. Товарищ капитан и вы, товарищ следователь, я думаю, вывод Романа Николаевича вам вполне ясен. Установить разницу между двойниками невозможно. Значит, нужно принять во внимание те действительно объективные факты, которые имеются. Владимир Сергеевич - главный инженер солидного предприятия, лицо уважаемое, его паспорт в полном порядке. Какие претензии могут быть к нему с вашей стороны?

Грузный Гринько посмотрел сверху на Соселию.

- Объективно говоря, никаких, а?

- Кроме того, что у них одинаковые паспорта, - довольно резко ответил Соселия.

- А уж вы с ним разбирайтесь, у кого дубликат! - Стулов ткнул пальцем в сторону Володи. - При чем здесь Владимир Сергеевич? Ни у него, ни у меня больше нет времени на разговоры. Нам надо идти. До свидания.

- Да, нам надо идти, - сказал и Владимир Сергеевич, вставая. - До свидания.

При общем молчании оба вышли из кабинета. Лидочка растерянно посмотрела на Соселию и Гринько. Неужели все? Неужели они просто так дадут уйти двойнику? Ведь ничего не выяснено!

Соселия с недовольной миной что-то негромко сказал капитану, тот пожал плечами, ответил. Наступила неловкая пауза. Кажется, все участники консилиума понимали, что произошло что-то не то. Стулов, конечно, никуда не торопится, так же как и Владимир Сергеевич. Просто они воспользовались моментом и решили покончить с неприятным для них разговором.

Володя сидел мрачный и пристально смотрел на профессора Иконникова. На лицах Семена Мироновича и Виктора Ивановича не было написано удовлетворения, как можно было ожидать. Пожалуй, их даже разочаровал столь ординарный финал дискуссии. Профессор Иконников и Гончаров сидели друг против друга на расстоянии десятка шагов, напоминая дуэлянтов. Гончаров, казалось, чего-то ждал от профессора, но тот сидел с нейтральным выражением лица - видно, не хотел показаться необъективным и сам ждал, когда другие решат, продолжать дискуссию или нет. Было слышно, как в приемной одеваются Владимир Сергеевич и Стулов и последили откашливается и перхает, что-то говоря Владимиру Сергеевичу.

В этот момент Гончаров повернулся к милиционерам и очень спокойным тоном попросил: - Будьте добры, верните их назад. Разговор еще не окончен.

Тут же с места сорвался маленький Соселия и молнией метнулся в приемную.

- Обоих, - сказал ему вдогонку Гончаров.

"Зачем обоих?" - недоумевая, подумала Лидочка.

...Стулов и Владимир Сергеевич появились снова, в верхней одежде и шапках. Их почти силой втолкнул в кабинет следователь.

- В чем дело? Почему? - возмущенно кричал Стулов.

- Идите, идите, - говорил Соселия.

Он закрыл дверь и встал к ней спиной, положив на пояс руки.

- Безобразие! Я буду жаловаться!

- Жалуйтесь! - отрезал Соселия.

Его решительный вид подействовал на беглецов. Стулов, недовольно буркнув, сел на край кресла, не раздеваясь и даже не сняв шапки. Его примеру последовал и Владимир Сергеевич. Странное дело, он почему-то предпочитал молчать, а не возмущался вместе со Стуловым.

Наступила долгая, томительная пауза. Взоры сидящих были устремлены на двух людей - Иконникова и Гончарова. Лидочка почувствовала, чтo сейчас произойдет что-то очень важное, может быть, самое важное, что решит судьбу Володи.

- Роман Николаевич, - негромко сказал Гончаров. - Вы в самом деле не обнаружили разницы между двойниками?

- Принципиальной - нет.

- Ни живость воображения моего друга, ни его острый ум, ни искренность ни в чем вас не убедили?

Профессор молча пожал плечами.

- И свидетельство этой очаровательной женщины тоже не поколебало вас?

Иконников усмехнулся.

- Не скрою, ваш друг и его возлюбленная мне симпатичны, но мои личные симпатии не могут быть аргументом в столь принципиальном споре. Истину ищут холодным умом, освобожденным от эмоций.

-Вы в этом убеждены? А как же знаменитее: "Бойся думать без участия сердца"?

- Не понимаю, чего вы от меня добиваетесь? - сдержанно сказал Иконников. - Чтобы я произвольно, на основании смутных чувств высказался в пользу вашего друга? Но товарищи из милиции все равно не примут такого свидетельства, да и претендент будет возражать.

- Ведь будете? - обратился он к Владимиру Сергеевичу, каторый сидел рядом со Стуловым, положив на колени шапку.

- Буду, - сказал тот, кивая.

- Вот видите. Нужны точные, аргументированные доказательства, а у нас их нет, да и быть не может. Если один из двойников действительно гомункулус, то при таком подробном моделировании, как мы уже выяснили, разница между искусственным и естественным практически исчезает.

- Если не считать такого пустяка, как способность чувствовать. заметил Гончаров.

- Но это пока лишь гипотеза, которую по вашей же логике и доказать невозможно. Вы сами утверждали, что субъективное - это тайна за семью печатями, а верить его внешним проявлениям нельзя.

- А если я все-таки сумею ее доказать?

Иконников вскинул бровь, глядя на Гончарова настороженным, непонимающим взглядом.

- Не представляю, как это можно сделать.

Дмитрий Александрович повернулся к Гринько и Соселии: - Если я правильно понял, вы - сотрудники милиции?

- Да, - сказал Соселия. - Это я разыскал вас. - Он назвал себя и капитана (оказалось, что по званию он тоже капитан).

- Очень вам за это благодарен, товарищ Соселия, - поклонился ему Гончаров. - Но скажите, а не лучше ли нам просто взять и разойтись? Кажется, ясно, что мой друг не преступник, его двойник тоже. Какие претензии могут быть к ним со стороны милиции? Что они живут по одному паспорту?

- Не только,- сказал капитан Гринько.- Паспорт - это полбеды. Дело в том, что москвич по роду своей работы бывает на предприятиях со строгим пропускным режимом, а это уже серьезно. Мы обязаны точно установить, кто они такие. Хотя бы для собственного спокойствия.