Кевин Джетер - Сонное царство

На ровной площадке позади базы приземлился невероятных размеров реактивный лайнер, похожий на заваленный набок небоскреб. Посадочная площадка оказалась для него слишком тесной, и одна высокая дюна с краю почти касалась кончика его крыла. Серебро его полированной поверхности отражало солнце, как зеркало. Но даже в этом ослепительном сиянии можно было различить аккуратные черные буквы, выведенные на хвостовой части фюзеляжа, нескромно сообщавшие миру имя его владельца и его международных штаб-квартир: МУЛЕНФЕЛЬД.

Ральф отшатнулся от окна, сердце учащенно забилось. Услышав, что кто-то прошел мимо открытых дверей квартиры, он резко развернулся на сто восемьдесят градусов и выскочил в коридор. Узнав удаляющуюся фигуру, он бросился вслед.

— Подожди! — позвал он. — Эй, ты, подойди ко не.

Толстый наблюдатель остановился и повернулся на крик. Увидев Ральфа, не спеша направился к нему.

— Что случилось? — спросил он. Ральф указал на окно.

— Что эта штука здесь делает? — спросил он недоуменно.

— Не знаю, — буркнул парень. — Она появилась здесь прошлой ночью, словно с луны свалилась. Когда мы вернулись с ночной смены, она уже здесь стояла. Нам приказали не ходить туда и не беспокоить их своим появлением. А мне плевать, — сказав все это, он снова возобновил свое неторопливое передвижение по коридору.

«Я знаю, почему они здесь, — подумал Ральф. Он вернулся к себе и в смятении уставился на серебристую машину. — Из-за меня. Они знают, что я здесь и Бог весть что еще». Он бросился на кушетку и прижал кулаки к глазам, тщетно пытаясь заслониться от бьющего снаружи отраженного света. В этом мире передышки ему не видать, и времени на обдумывание тоже не будет.

Командир Стайлз обвел прощальным взглядом остатки своего обеда — крошки и увядшие листья салата — потом решительно отодвинул стул от стола.

— Не знаю, зачем уж ты ему понадобился, — сказал он. — Мне только сказали, чтобы я отправил тебя к нему. — Кожа его лица казалась почему-то пятнистой, и, разговаривая с Ральфом, он не поднимал на него глаз. «Завидует, — подумал Ральф. — Этот мужик завидует, что меня, а не его пригласили на лайнер».

— Хорошо, — произнес он и повернулся, чтобы идти.

— А ты как расцениваешь это, Метрик?

Он обернулся и увидел, что на лице командира появилось выражение детского недовольства.

— Думаю, что мне повезло. — Ральф направился к выходу из административного здания.

Он полностью отдался во власть судьбы. С каждым шагом, приближающим его к самолету, чувство обреченности разрасталось. Полуденное солнце жгло землю беспощадными лучами, но он едва ощущал его жар. «Если только я получу хотя бы самые жалкие крохи ответов на мои вопросы, — рассуждал он про себя, — тогда пусть делают со мной, что хотят».

Чтобы подойти к реактивному лайнеру Муленфельда, нужно было выйти из единственных ворот базы и обойти ограду с наружной стороны. Ральф ступил за территорию лагеря и по сыпучему песку начал пробираться вдоль забора в нескольких ярдах от него. По ту сторону ограды, сгорбившись, затаились здания базы.

Уходящий вниз склон холма за базой мерцал в дрожащем мареве раскаленного воздуха. Ральф остановился у ограды и посмотрел в низину, где приземлился самолет. Когда он разглядывал лайнер из окна своей квартиры, то из-за его исполинских размеров неправильно оценил расстояние. Теперь он видел, что самолет находился гораздо дальше, чем он думал. Чтобы добраться до него, нужно было совершить порядочный марш-бросок. Он начал спуск по склону, но песок уходил из-под ног, и, чтобы сохранить равновесие, он побежал, съезжая на пятках.

Когда наконец Ральф достиг тени исполинского фюзеляжа, его рубашка насквозь промокла от пота и прилипла к телу. Над головой его зияло чернотой отверстие гигантского реактивного сопла, подвешенного к стреловидному крылу. Он не заметил, чтобы на борт самолета вела лестница или трап. Перед ним маячили только огромные, наполовину зарывшиеся в песок колеса. Находясь под брюхом самолета, он не видел ни дверей, ни иллюминаторов.

— Эй! — закричал Ральф, адресуя свой крик серебряному кокону брюха. Звук его голоса отразился от фюзеляжа и смолк, поглощенный песками пустыни.

С шипением открылся овальный люк, и из образовавшегося отверстия появилась металлическая лестница. Ральф поднял глаза вверх и молча наблюдал за ее размеренным спуском. Наконец ее основание уперлось в грунт. Он схватился за перила и, запрокинув голову, заглянул вверх. Там он никого не увидел. «Ну вот, начинается», — подумал он, стараясь дышать ровнее. Набравшись решимости, он, стуча по металлу ступенек подошвами ботинок, побежал по лестнице вверх.

Когда он достиг последней ступеньки, кто-то невидимый подхватил его под локоть и втянул внутрь. Ральф повернулся и прямо перед собой увидел молодое хмурое лицо. Прищуренные глаза мужчины смотрели сурово. На рукаве его рубашки виднелась эмблема с буквами ФСА. В нескольких футах стоял второй мужчина с такими же колючими глазами и такой же эмблемой на рукаве.

— Мистер Метрик? — спросил первый, не выпуская локтя Ральфа. Не дожидаясь ответа, он потащил его внутрь салона. — Сенатор вас ждет.

Человек протолкнул его вперед, и Ральф споткнулся о не замеченную им нижнюю кромку дверного проема. Когда чужая рука отпустила его и кровь возобновила в локте циркуляцию, он почувствовал в том месте легкое покалывание. Мужчина за спиной Ральфа закрыл дверь, оставшись по другую сторону порога.

Одна стена салона представляла собой аквариум исполинских размеров, поднимающийся под своды потолка. Какая-то пестрая рыба, величиной с голову Ральфа, раскрывая ребристые жабры, уставилась на него сквозь стекло, потом, лениво вильнув хвостом, скрылась в глубинах воды. Ральф обошел резервуар. С другой его стороны он обнаружил неожиданно огромное помещение.

Навстречу ему повернулось вращающееся кресло с высокой спинкой. Сидящего в нем человека Ральф узнал с первого взгляда. Его портреты он часто видел в газетах и журналах. Но, как и в случае с самолетом, реальный человек производил куда большее впечатление.

— Проходите, мистер Метрик. — Сенатор Муленфельд сложил свои побуревшие от возраста пальцы корзиночкой. — Присаживайтесь.

Опасливо поглядывая на изборожденное морщинами лицо сенатора, обрамленное прядями белоснежных волос, Ральф выдвинул из-за стола небольшое кресло. Не отрывая глаз от сенатора и не произнеся ни слова, он медленно опустился на мягкое сиденье.

Вил у вас какой-то встревоженный улыбнулся, — Вас что-то волнует? Ральф беспокойно поерзал.

— Вероятно, — начал он, — после того, что случилось в Лос-Анджелесе, я стал параноиком. — Он хотел, чтобы фраза эта прозвучала иронично, но у него не получилось.