Владимир Контровский - Последний герой нашего времени

А соучредители фирмы «Грёзы Музы» почитывали хвалебные статьи о рождении «нового вида искусства» и подсчитывали барыши, какие им и не снились. Производство «суперомолодина» и прочих волшебных таблеток они прекратили – нельзя было бросать ни малейшей тени на новый имидж «Грёз», к тому же доходы от продаж панацеи из морской капусты не шли ни в какое сравнение с нынешними прибылями. Приятели присматривали помещение для нового офиса, более соответствующее изменившемуся статусу фирмы, и строили грандиозные планы на будущее.

Подсчёт баланса вдохновил обоих. Сальдо вытанцовывалось ошеломляющее – даже с полной выплатой всех налогов.

– Да… – протянул Вадим, затягиваясь своей неизменной «беломориной». – Нет слов.

– Угу, – согласился Алексеев, – даже матерные кажутся невыразительными. Босс, я испытываю острое желание предаться пороку.

– Немедленно?

– Да ладно уж, до вечера как-нибудь дотерплю. Кстати, ты помнишь, куда мы с тобой сегодня приглашены? Какая фемина – аж в хребте свербит! И остальные дамочки там будут очень даже очень. Неужели ты опять с собой Дианку потащишь?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Костомаров.

– А тут и смотреть нечего! Дайте бедной девочке отгул за прогул, а то ты совсем её заездил, пользуешь денно и нощно без перекура. И вообще: баб нужно периодически менять, чтоб не борзели, – этот закон открыт гражданином Казановой в одна тысяча…

– Да иди ты к лешему, теоретик свободной любви, – беззлобно огрызнулся директор «Грёз». – Давай-ка мы с тобой пока по соточке опрокинем – повод имеется.

– Тогда наливай! Кто в этом кабинете хозяин: я или ты?

– Хорош строить из себя сироту казанскую, – буркнул Вадим, однако встал, подошёл к стенному бару, распахнул дверцу и изучающее воззрился на разнокалиберные бутылки с яркими этикетками. – Вино какой страны вы предпочитаете в этом часу дня?

– Доверяю вашему изощрённому вкусу, мессир, – поддержал игру Сергей и добавил дурашливо: – По мне, что пулемёт, что водка, – лишь бы с ног косило. Могу и чистого спирту вонзить в лучших сахалинских традициях, ежели в твоих закромах сей благородный напиток имеется. Помнишь, как мы с тобой на Шикотане…

Закончить ему помешала мелодичная трель телефонного звонка.

– Серёга, возьми трубку, – бросил Костомаров, не прерывая процесс выбора напитка. – Не спи в оглоблях, работничек.

Он услышал короткое «да», сказанное Алексеевым, и когда повернулся, держа в руках початую бутылку «Martell Noblesse» и две хрустальные рюмки, в ту же секунду понял: что-то случилось. Лицо его компаньона было непроницаемым, но не зря они знали друг друга почти пятнадцать лет.

– Ну, что у нас плохого? – попытался пошутить Вадим и тут же ощутил неуместность этой присказки капитана Зелёного из булычёвской «Тайны третьей планеты».

– Спасибо, я всё понял, – сказал Алексеев в трубку. Потом он осторожно положил её в гнездо, посмотрел на Вадима и мрачно произнёс:

– Кажется, нам придётся пить не за здравие, а за упокой. Это звонила Терешева. Умер первый «кролик». Твой старинный корефан – Андрей Северцев.

– Как это случилось? – спросил Костомаров, внимательно глядя на врача Творческого Центра.

Терешева выглядела непривычно – на ней был хрустящий белый халат, хотя обычно она встречала генерального директора «Грёз» в элегантном платье или в строгом деловом костюме.

– Он умер во сне – лёгкая смерть. Утром ко мне прибежала Оля Кавецкая, и…

– Кавецкая?

– Его подруга, – пояснила Лидия. – Они вместе с осени, даже жили в одном коттедже. С ней была форменная истерика, она кричала, требовала немедленно вызвать «скорую». Я дала ей успокоительное и вызвала сантранспорт из Приозерска. Здесь слишком много людей, Вадим Петрович, и моё бездействие могло дать пищу для домыслов. Тело увезли час назад.

– Вы поступили совершенно правильно. А причина смерти?

– Установит вскрытие. Я попросила их сообщить нам результат как можно скорее, за дополнительную оплату. Думаю, сердце. У Северцева был целый букет заболеваний, в том числе сердечная недостаточность и прогрессирующий цирроз печени…

«Неудивительно, – подумал Вадим, – с его-то пристрастием к алкоголю…»

– …но при осмотрах опасности возможного внезапного летального исхода мы у него не обнаружили. Северцев чувствовал себя хорошо, был бодр и весел, даже на подъёме, я бы сказала.

– Спиртным злоупотреблял?

– Нет. Практически не пил, не говоря уже об участии в групповых пьянках. Он был весь в себе – творил, творил, творил. Похоже, его больше вообще ничего не интересовало.

Да, Андрей творил – Костомаров мог судить об этом по количеству и качеству текстов Северцева, ложившихся в основу всё новых и новых видеопесен. Его плодовитость удивляла, однако Вадим счёл это следствием поэтического таланта Северцева – у Андрея и в былые времена рождались иногда настоящие жемчужины. Вспомнил Вадим и Ольгу Кавецкую – маленькую женщину из породы «серых мышек». Но эта невзрачная мышка подбирала к стихотворным текстам такие видеоряды, от которых песни обретали истинное зримое звучание, и в последние месяцы работала почти исключительно в тандеме с Андреем.

– А могу я поговорить с Кавецкой? – спросил Костомаров. – Она как, в состоянии?

– Конечно, Вадим Петрович. Оля немного заторможенная, но говорить с ней можно.

Кавецкую они нашли быстро – она неподвижно сидела в холле главного корпуса.

– Примите мои соболезнования, – Костомаров постарался, чтобы эта казённая фраза прозвучала не чересчур формально. – Мне искренне жаль Андрея, ведь он был моим другом.

Ольга подняла на него распухшее от слёз лицо, но ничего не ответила.

– Послушайте, вы не замечали за Андреем… – осторожно спросил Вадим и подумал: «Вот чёрт, с какого же конца начать?». – Он вам ни на что не жаловался? Может быть, его что-то тревожило?

– Зачем вы спрашиваете? – глухо отозвалась женщина. – Какое это имеет значение? Он умер – его больше нет… А я… Он был для меня всем, и когда я отдавала ему свой чай при наших контактах с Вечностью, я…

– Что?!

Кавецкая недоумённо посмотрела на Костомарова, но тот уже взял себя в руки.

– Вам надо отдохнуть, Оля. Люди смертны – с этим ничего не поделаешь.

Потом он повернулся к Терешевой и скрипуче произнёс:

– Доржиева. К вам в кабинет. Срочно.

Всё слышавшая и всё уже понявшая Лидия кивнула, вынула трубку и набрала номер «далай-ламы».

– Фёдор Бороевич, – зловеще проскрежетал Повелитель Муз, как только «гуру Федя» переступил порог кабинета врача-администратора, – вы знаете, что покойный сидел на двойной дозе «КК» не один месяц? Как это могло случиться?

– В-вадим Петрович, – пролепетал экстрасенс, – в ритуал входил обмен чашками между членами тандемов и триад. Это же повышало эффективность контакта! Они делали глоток из чужой чашки и возвращали её партнёру. Я и подумать не мог, что кто-то отдаст другому весь свой чай… Это немыслимо – они нуждались в этом напитке, хотя говорить о наркотическом привыкании…