Владимир Контровский - Саракш: Тень Странников

Исполреш затравленно молчал, обводя лица военных безумным взглядом, – он смог выжать из себя только жалкий сип. Генералы тоже молчали, и их молчание было молчанием расстрельной команды, ждущей приказа «Пли!».

– Молчишь? – Тоот тяжело вздохнул. – Тебе нечего сказать, Гагу, а говорить правду тебе не хочется…

С этими словами маршал расстегнул кобуру, вынул тяжёлый армейский пистолет и дважды выстрелил в побледневшее лицо исполреша – в молодое красивое лицо с торопливо наложенным гримом.

Огромный город вскипел. Миллионы людей, годами и десятилетиями жившие серой растительной жизнью и покорно следовавшие предписаниями, как именно надо жить, вдруг вспомнили, что они – люди. Они терпеливо сносили всё: унижения со стороны хозяев жизни, власть имущих, нагло присвоивших себе богатства, жилища, вещи, права и снисходительно предоставивших «быдлу» обноски с барского плеча; несправедливость законов, деливших людей на элитариев и на всех прочих; беззащитность перед произволом и ощущение своей ничтожности перед всемогущей государственной машиной, озабоченной лишь процветанием кучки толстосумов, возомнивших себя солью земли и пупом Вселенной. Люди находили утешение в том, что любой олигарх или высокопоставленный чиновник так же смертен, как и строительный рабочий или водитель автобуса, и его, когда придёт отмеренный срок, точно так же съедят черви или проглотит погребальное пламя крематория. И вдруг выяснилось, что «маленьких людей» лишили последнего и превратили их в скот, питаясь которым пастухи обеспечивали себе вечную молодость. Понимание это было сродни ожогу – оно нестерпимо жгло и мучило, и погасить боль этого душевного ожога можно было только кровью. И люди вышли на улицы города, готовые убивать и умирать, бросаясь с голыми руками на пулемёты.

Впрочем, масштабных побоищ не было – тех, кто вкусили от заокеанских щедрот, была жалкая горсточка, и все они торопились скрыться, спасая свои драгоценные жизни. Их судьба была ужасной: в обезумевшей стране спасения не было, заподозренных в соучастии и в сотрудничестве с «упырями» убивала собственная охрана, убивала жестоко и беспощадно, – преданные телохранители важных персон были смертными, и они превратились в палачей сразу же, как только поняли, где проходит граница, разделившая потрясённую Республику на людей и упырей. Кровь обильно пролилась только у посольства Объединённых Островов – люди шли на кинжальный огонь, заваливая своими мёртвыми телами площадь перед зданием дипломатической миссии, пока армейские орудия – гарнизон столицы перешёл на сторону восставших – не разнесли посольство прямой наводкой, а летающие платформы не залили его руины струями напалма.

Были жертвы среди пилотов и среди мирного населения – атакованные винтолётами «корабли смерти» включили излучатели, убивая горожан тысячами, и летающие платформы, попавшие в конусы поражения, падали на землю с мёртвыми экипажами. Но вскоре ситуация изменилась: в ход пошли зенитные ракеты, боеголовки которых не реагировали на пси-поле любой напряжённости. Неуклюжие дирижабли были слишком тихоходны – они лопались в небе один за другим, и люди, оказавшиеся на местах падения сбитых аэростатов, яростно рвали на куски изуродованные трупы айкров, лежавшие среди обломков разбитых гондол. До береговой черты не долетел ни один дирижабль, а маршал Тоот, военный диктатор, объявивший в Республике чрезвычайное положение, уже отдал приказ о расконсервации немногочисленных дальних бомбардировщиков, не порезанных на металл в упоительном умилении Единения и об извлечении из арсеналов ядерных бомб, не переработанных на топливо для атомных электростанций.

И вставал над материком зловещий призрак общепланетной войны на уничтожение, и скалил плотоядно свои гнилые зубы в предвкушении щедрой трапезы…

Невысокие волны с тихим шорохом накатывались на пологий песчаный берег. Гай Заар и Кам Энгу стояли у самой воды и смотрели в даль, затянутую дымкой тумана.

– Интересно, что творится там, на Островах? – спросил Кам, пнув носком ноги мелкий камешек и наблюдая, как он запрыгал по воде. – Эти, как их там, Утончённые, они наверняка задёргались.

– Ещё бы, – согласился Гай. – Они ждут мстителей, и готовятся к бою – платить за содеянное им явно не хочется. Жаль, что эти Острова так далеки, и что нам не на чем до них добраться.

– Доберёмся, – уверенно произнёс Энгу. – Построим флот – и морской, и воздушный, – и призовём Утончённых к ответу. На этой земле должны жить люди, а не упыри – упырям здесь не место.

– Они не захотят умирать, брат, особенно после того, как вкусили бессмертия. Упыри могут утянуть за собой в небытие весь Саракш – на Островах сохранились и ядерные заряды, и белые субмарины.

– Они проиграют, – сказал Кам с той же уверенностью. – Бессмертные – не воины, они слишком боятся смерти. Вспомни того труса на дирижабле, который мы захватили, – он был готов на всё, лишь бы сберечь свою шкуру. Человек смертен – бессмертны род, племя, раса. И человек может отдать жизнь ради истинного бессмертия – ради бессмертия своего народа. А упырь – нет, для упыря единственная ценность он сам, а всё остальное для него не имеет никакого значения. И поэтому бессмертные проиграют войну, даже если война эта будет ядерной. Но нам придётся подождать, прежде чем мы сможем высадиться на Островах.

– Сколько?

– Лет тридцать. Должны вырасти мои ещё не рождённые внуки, против которых пси-поле бессильно, и дети горцев Зартака – не можем же мы бросаться в бой с горстью воинов.

– За тридцать лет многое может случиться, – проговорил Гай, вглядываясь в синюю чашу океана, смыкавшуюся с вогнутым небом, как будто пытаясь увидеть за горизонтом контуры Благословенных Островов. – И я не могу ждать тридцать лет: я отправлюсь за море вместе со своими горцами на первом же разведывательном корабле.

– Почему? Зачем такая спешка?

– Почему? Потому что на этих проклятых Благословенных Островах есть девушка по имени Айико, которую я люблю, и которая любит меня. И если она жива, я её найду.

…Суровые смуглокожие люди с глазами цвета золота выходили из пандейских лесов и шли по истерзанному материку с севера на юг. Они не хотели убивать, но они знали, что прошлое не сдастся без боя, и поэтому руки этих людей сжимали оружие – правнуки Итаны и внуки Чиинни и Айико готовы были умирать ради этого будущего. И прошлое отступало, смиряясь перед будущим…

Вне времени

Видение оборвалось.

– Что это было? – спросил Максим пересохшим голосом.

– Будущее Саракша, – ответил Странник, – возможные варианты будущего. Причём, – добавил он, – рассчитанные без учёта вашего дальнейшего вмешательства. Вы знакомы с принципами регулирования схем автоматики, и вам наверняка известно понятие «предел регулирования». Это понятие применимо и к эволюции социума – там тоже есть пределы регулирования. Технический прогресс на Саракше опередил этическое развитие саракшиан – ядерное оружие, ментоскопы и психотронные излучатели они получили несколько рановато. Равновесие нарушилось, возник диссонанс – именно поэтому мы позволили вам, землянам, вмешаться. Но сейчас вы уже полностью выбрали допустимый лимит регулирования, и ваше дальнейшее влияние на Саракш может привести к непредсказуемым последствиям. Если вы будете продолжать здесь свою бурную прогрессорскую деятельность, на этой планете может случиться всё, что угодно, вплоть до вторжения Тьмы. Показать, как это будет выглядеть?