Журнал «Если» - «Если», 2011 № 12

Слева от меня невозмутимо противостояла времени шеренга сосен, ведущая вниз, к обеденному корпусу, и затем снова вверх — к бунгало на вершине противоположного холма. Эти дощатые лачуги, где я провел большую часть моей юности, составляли единую линию, будто домино; в крайнем левом здании размещались пятилетние, по мере продвижения вдоль гребня возраст обитателей рос, заканчиваясь гормонально заряженными подростками в четырнадцатом корпусе справа, возле опушки леса. Густая лесная зелень образовывала границу, тянувшуюся вниз, до пруда, и затем вверх — к девчачьим домикам, которые окаймляли пространство позади того места, где я стоял, замыкая прямоугольник лагерной территории и соединяя лес с шеренгой сосен по эту сторону рая.

А потом, как это неизбежно бывает, воспоминания подошли к роковой черте, и я поморщился от боли.

— Эй, коротышка, — окликнул его Зик. — Ты трус?

Джеффри насупился.

— Я ничего не боюсь! — заявил он.

— Тогда пойдем ночью с нами.

Мы планировали набег все лето. Это была традиция: ночью, когда вожатые уже давно спали, мальчишки из старшего корпуса пробирались через лес на Холм Девочек. Там они как могли украшали домик старших девчат при помощи крема для бритья и туалетной бумаги, а затем под покровом ночи возвращались обратно на свой холм.

— Вожатый меня убьет! Он предупреждал, если мы и в этом году устроим набег, платить придется чертовски дорого.

— Так ты что, собираешься на нас стукнуть? — спросил я.

— Конечно, нет!

— Тогда пойдем с нами. Ты все равно уже почти в старшем корпусе.

— Ну, я не знаю…

В эту секунду мы поняли, что Джеффри пойдет.

Я обошел верхнюю часть Рэмблвуд-лэйн — улицы, которую проложили через Холм Девочек. Ни скамьи, ни сосен больше не было, однако молодой дубок на вершине давал немного тени. Могу поклясться, что его посадили на том самом месте, где мы заключили свой договор. Я плюхнулся на землю и прислонился к стволу дерева, затем огляделся вокруг, надеясь заметить знакомое лицо. На меня с сомнением глазела стайка мальчишек, проезжавших мимо на велосипедах. Это и понятно: тридцатидевятилетний незнакомец, в одиночестве сидящий на траве у перекрестка на краю города, действительно представлял собой странное зрелище. Что ж, наверняка вскорости появится и полиция.

Я закрыл глаза, и на меня снова нахлынули воспоминания.

— Эй, ты идешь? — Солли тряс меня за плечо. Он был нашим будильником. У Солли была поразительная способность заранее настраивать себя на пробуждение в определенное время.

— М-м? — промычал я. — Что, уже час?

— Ну да. Давай, двинули, — прошептал он. — Ты ведешь Джеффри, а я — Зика. Встретимся на опушке.

Кивнув, я принялся вытаскивать себя из кровати. Спустя десять минут мы с Джеффри крались позади домиков к нашему традиционному месту встречи — за четырнадцатым корпусом, возле опушки, которая должна была обеспечить прикрытие секретной миссии. Зик и Солли уже ждали нас.

— Чего вы так долго? — недовольно спросил Зик.

— Всё, мы уже здесь, можешь успокоиться.

Было темно, но при свете лунного серпика, бывшего на небе той ночью, я видел, что никто не забыл свое снаряжение. Каждый из нас имел при себе небольшой ранец с припасами, приготовленными еще днем: крем для бритья, рулоны туалетной бумаги и фонарики, которыми мы договорились не пользоваться без крайней необходимости.

Никто, кроме нашей четверки, не стал принимать участие в традиционном летнем набеге. Остальные обитатели старшего корпуса решили не рисковать, навлекая на себя гнев руководителей лагеря, которые даже выпустили специальное распоряжение на этот счет. Мы с Солли и Зиком сделали вид, будто соглашаемся, однако у нас и в мыслях не было упускать возможность, которой мы так долго ждали.

— Ну что, вперед?

Зик повел нас вниз по склону холма, держась возле самой опушки залитого лунным светом леса, в тени деревьев. Мы с Солли следовали за ним по пятам. У Джеффри ноги были короче, да еще, к его немалой досаде, в ночной темноте им начала овладевать робость. Он отставал на дюжину ярдов, заставляя себя двигаться вперед, чтобы нагнать нас.

Я оглянулся уже в который раз.

— Эй, подожди! — окликнул я идущего впереди Зика.

Он взглянул через плечо и фыркнул.

— Если коротышка не может за нами угнаться, это его проблемы. Пусть учится быть мужчиной! — И Зик прибавил шагу.

Мы с Солли переглянулись и пожали плечами. В конце концов, Джеффри не так уж сильно отставал, едва ли он мог потеряться или что-нибудь еще в этом роде, а нам хотелось поскорее покончить с делом и вернуться обратно. Мы снова зашагали вперед.

— Что, маленько вздремнул?

К моему великому удивлению, я сразу узнал голос. Щурясь, я поднял голову, пытаясь разглядеть со своего места под дубом темный силуэт в обрамлении солнечных лучей.

— Рад видеть тебя, Солли! Не могу поверить, что ты пришел.

— Мы же дали клятву.

— Конечно, но это было так давно!

— Да, тыщу лет назад.

Он уселся рядом со мной.

— А я уж начал думать, что больше никто не появится.

Солли поглядел на часы:

— Я приехал минута в минуту.

Еще бы. Солли всегда отличался пунктуальностью, даже когда был подростком.

— Но ведь и я не опоздал.

— Ага. Ну же, дружище, рассказывай, как живешь?

— Жизнь была ко мне милостива. Чудесная жена, двое детей, собака. Американская мечта как она есть.

— Вот и отлично, — отозвался Солли с улыбкой.

— А ты как? — спросил я, в свою очередь.

— Ну, мне какое-то время пришлось несладко.

— Тебе? Да брось!

— Ну да, видишь ли, по мне все это сильно ударило. И по моим родителям тоже. Когда меня исключили из лагеря, это было для них таким унижением! С Соломонами ведь ничего подобного приключиться не может, понимаешь? Они отослали меня в интернат. Я продержался в этой дыре два года, потом сбежал.

— Боже милосердный, — пробормотал я.

— Да, такие вот дела… Но в конце концов я вырос, все забылось. Вернулся в нашу фирму и принял дело у старика. Теперь я сама респектабельность. С семьей тоже все в порядке: жена, двое детей. Собаки, правда, нет — у меня на них аллергия.

Я прыснул.

— Что такое? — Солли притворился оскорбленным.

— Прости, — проговорил я сквозь смех. — Просто… как ты думаешь, почему меня это не удивляет?

Бенни Соломон покачал головой. Он знал почему.

Солли чихал без остановки всю дорогу, пока мы пробирались вдоль опушки, стараясь остаться незамеченными.

— О господи, да уймись же ты наконец! — прошипел Зик.

— А что я могу сделать? — отозвался Солли. — Проклятая жимолость!

Это растение в изобилии росло на опушке леса. Очередная попытка Солли справиться с напастью закончилась оглушительным залпом, откинувшим его голову назад.