Борис Георгиев - Охота на Улисса

На этот голос отозвалось нечто, спавшее в самых глубинах души Ирис Уокер, словно задрожали струны, тронутые нечаянно. Прежде чем сознание подсказало: «Это и есть Джоан», – девушка крикнула: «Мама!» – и бросилась в центр круглого пустого помещения.

– Эйри?! – удивился неживой голос. – Зачем ты здесь? Я же просила Роберта…

Даже самый нечувствительный к интонациям толстокожий субъект, страдающий в придачу тугоухостью, и то заметил бы, что электронный голос дрогнул, произнося имя Роберта Уокера.

– Чтобы узнать правду! – не узнавая себя, заявила Ирис, испытывая при этом острое желание толкнуть как следует Мартышку. Что она, в самом деле, торчит в центре комнаты нагло, так, будто имеет на это право.

– В последнее время все почему-то стремятся попасть сюда, чтобы рассказать мне правду, а не узнать, – проговорила Джоан печально. Услышав это, Ирис глянула на Марту с нескрываемой ненавистью, но глаза цвета легированной стали ответили ей холодно и спокойно. «Саша говорил, что она фрилэндер! – припомнила Ирис. – Что мы здесь о любви, о правде? Со шпионкой и заведомой лгуньей».

– Как ты выросла, Эйри… – задумчиво проговорила Джоан.

– Ты можешь меня видеть? – оглядываясь, спросила Ирис.

– Я могу видеть всех, кто сюда приходит, и не только их. Много могу видеть, даже слишком. Гораздо больше, чем успеваю понять и запомнить. Очень сложно выбрать главное, – ответила Планетарная Машина. – Вот, не заметила, как выросла моя дочь.

– Так выросла, что успела даже выскочить замуж, – саркастически заметила Марта. – Если только не врёт, как все Уокеры. Не смотри на меня так, девочка, кое в чём ты солгала точно. Тот, кого ты представила, как твоего мужа, не фрилэндер, это я точно знаю.

– Иришка, не горячись, – поспешил Волков остановить свою «жену», собиравшуюся перейти от уничтожающих взглядов к делу. – Мы сейчас во всём разберёмся спокойно и расставим точки над всеми заслужившими их буквами. Ирис вовсе не называла меня фрилэндером, это сделал за неё господин Льюис, но он и не думал никого обманывать, правильнее сказать – обманулся. Не мог представить себе ничего страшнее нападения фрилэндеров, почему и увидел во мне того, кем я никогда не был. Клиффорд вообще много ошибок наделал. По роду службы и здесь, и в Сан-Франциско общался большей частью с мужчинами, женщин воспринимал как некое бесплатное к ним приложение, в женской психологии разбирался поэтому, как конь в дифференциальной геометрии.

Льюис, топтавшийся у двери неуверенно, хотел подойти ближе, но передумал. И вслух не сказал ничего.

– Да, Льюис, – обратился к нему Александр, – вам просто не повезло. Джоан – женщина, шпион фрилэндеров тоже оказался женщиной. Как результат – барьер отключен, «Грави-айленд» лежит на воде, эскадра фрилэндеров на подходе. Правда, Марта?

– Я не имею к этому никакого отношения, молодой человек, – высокомерно молвила изобличённая шпионка.

– Кто же сообщил фрилэндерам, что барьера нет, сразу же после аварии? – быстро спросил, глядя на неё в упор Волков. – Кроме Льюиса, Уокера, Леви и вас у входа в аппаратную…

– Был ещё Майкл, – напомнил Клиффорд.

– О нём мы поговорим позже, – усмехнулся Волков, косясь на Марту. Ирис могла поклясться, что, услышав о Майкле, та едва удержала усмешку. Глянула на Сашу (понял ли он?), но тот продолжил как ни в чём не бывало:

– Так вот, Марта, каждый из четверых, кто был там сразу после аварии, не любил фрилэндеров и боялся их, вы – нет. Почему?

– Теперь незачем скрывать, – насмешливо ответила Марта. – Да, я работала на фрилэндеров, и очень успешно, все десять лет, пока жила здесь. Но вы ошибаетесь, считая, что авария – моих рук дело. Я в аппаратной впервые, и вовсе не затем, чтобы, как бедняга Клиффорд, отхватить свои десять процентов подмоченных акций. Я собиралась растолковать Планетарной Машине, что фрилэндеры – такие же граждане Земли, как и её драгоценные баблеры, но не получилось. Поцапались из-за её муженька.

– Она говорит правду, – подтвердила Джоан.

– Я знаю, – неожиданно легко сдал позиции Волков, бросив на Марту ехидный взгляд. – Вы, мисс Кларк, были у меня под подозрением давно, как раз из-за этого словечка – «баблеры». Ирис вспомнила, что впервые слышала его именно от вас. После вы сами сказали, что не любите, когда Сан-Франциско называют Фриско [6]. Понимаете, о чем я?

– Ну и что же? – огрызнулась мисс Кларк. – К чёрту слэнг, из-за одних словечек вы не пришьёте мне эту аварию. Говорю же, что в аппаратной я впервые. Что на это скажете, господин всезнайка?

– Скажу, что настоящий инициатор аварии прекрасно понимал женщин, – широко улыбнулся Волков, – и поэтому преуспел. Вы со мной согласны, Джоан?

– Не знаю, должна ли я отвечать вам, – ответила с расстановкой Планетарная Машина. – Если я правильно поняла ваш намёк, вы считаете, что я в сговоре с этим человеком. Мои взаимоотношения с ним – моё личное дело, а не семейное. Независимо от того, действительно ли вы муж моей дочери…

– Мама… – перебила её Ирис, чувствуя, что краснеет.

– Что значит «взаимоотношения с ним»? – поинтересовался Уокер, повысив голос.

– Не будь смешным, Робби, – окоротила его Джоан, – уж во всяком случае, они не зашли так далеко, как шашни некого управляющего с инициативной его секретаршей.

– Как посмотреть! – не сбавляя тона, заявил Уокер и сдёрнул с плеча автомат. – Я бы не сказал, что банальный адюльтер страшнее самого настоящего предательства!

– Банальный адюльтер?! – возмутилась оскорблённая Марта, поворачиваясь к шефу. Глаза её метали искры.

– Да замолчите же вы все! – заорал Волков. Потом, в наступившей тишине продолжил, уже спокойнее:

– Роберт отдайте автомат… нет, Леви тоже нельзя. Верните его Клиффорду. Он здесь самый спокойный, хоть вы и обзываете его Пулемётом. Внесём ясность. Во-первых, я не муж Ирис. Это была ложь, но ложь во спасение. Нужно было оградить Иришку от посягательств всяких проходимцев, и я придумал эту враку. Понимаете, Джоан, я тогда не знал ещё, кого мне стоит опасаться больше всех в собравшейся вокруг вас тёплой компании.

– Считаю своим долгом заявить, – произнесла официальным тоном принцесса Грави, подходя к Волкову и обнимая его за плечи, – что Саша…

– Потом, Иришка, потом заявишь, – шепнул ей Волков по-русски и мягко высвободился.

«Жаль», – огорчилась Ирис. Уж очень ей хотелось сделать публичное заявление о своей помолвке, раз представился такой удобный случай.

– Во-вторых, – продолжил Волков, – ваши, Джоан, взаимоотношения с этим мерзавцем перестали быть вашим личным делом в тот момент, когда лопнул первый социальный бабл, и первый ничего не соображавший от страха несчастный почувствовал, что задыхается и падает в бездну.